"Протопоп Аввакум. Житие протопопа Аввaкума, им самим написанное " - читать интересную книгу автора

хлебню и, муча много, сослал в Астрахань. Венец тернов на главу ему там
возложили в земляной тюрьме и уморили. После Данилова стрижения взяли
другова, темниковскаго Даниила ж протопопа, и посадили в монастыре у Спаса
на Новом. Таже протопопа Неронова Ивана - в церкве скуфью снял и посадил в
Симанове монастыре, опосле сослал на Вологду, в Спасов Каменной монастырь,
потом в Колской острог.[35] А напоследок, по многом страдании, изнемог
бедной, - принял три перста, да так и умер. Ох, горе! всяк мняйся стоя, да
блюдется, да ся не падет. Люто время, по реченному господем, аще возможно
духу антихристову прельстити избранныя. Зело надобно крепко молитися богу,
да спасет и помилует нас, яко благ и человеколюбец.
Таже меня взяли от всенощнаго Борис Нелединской со стрельцами; человек
со мною с шестьдесят взяли: их в тюрьму отвели, а меня на патриархове дворе
на чепь посадили ночью. Егда ж россветало в день недельный, посадили меня на
телегу, и ростянули руки, и везли от патриархова двора до Андроньева
монастыря и тут на чепи кинули в темную полатку, ушла в землю, и сидел три
дни, ни ел, ни пил; во тьме сидя, кланялся на чепи, не знаю - на восток, не
знаю - на запад. Никто ко мне не приходил, токмо мыши, и тараканы, и сверчки
кричат, и блох довольно. Бысть же я в третий день приалчен, - сиречь есть
захотел, - и после вечерни ста предо мною, не вем-ангел, не вем-человек, и
по се время не знаю, токмо в потемках молитву сотворил и, взяв меня за
плечо, с чепью к лавке привел и посадил и ложку в руки дал и хлеба немножко
и штец похлебать, - зело прикусны, хороши! - и рекл мне: "полно, довлеет ти
ко укреплению!" Да и не стало ево. Двери не отворялись, а ево не стало!
Дивно только - человек; а что ж ангел? ино нечему дивитца - везде ему не
загорожено. На утро архимарит с братьею пришли и вывели меня; журят мне, что
патриарху не покорился, а я от писания ево браню да лаю. Сняли большую чепь
да малую наложили. Отдали чернцу под начал, велели волочить в церковь. У
церкви за волосы дерут, и под бока толкают, и за чепь торгают,[36] и в глаза
плюют. Бог их простит в сий век и в будущий: не их то дело, но сатаны
лукаваго. Сидел тут я четыре недели.
В то время после меня взяли Логгина, протопопа муромскаго: в соборной
церкви, при царе, остриг в обедню. Во время переноса снял патриарх со главы
у архидьякона дискос[37] и поставил на престол с телом Христовым; а с чашею
архимарит чюдовской Ферапонт вне олтаря, при дверех царских стоял. Увы
рассечения тела Христова, пущи жидовскаго действа! Остригше, содрали с него
однарядку и кафтан. Логгин же разжегся ревностию божественнаго огня, Никона
порицая, и чрез порог в олтарь в глаза Никону плевал; распоясався, схватя с
себя рубашку, в олтарь в глаза Никону бросил; чюдно, растопоряся рубашка и
покрыла на престоле дискос, быдто воздух.[38] А в то время и царица в церкве
была. На Логгина возложили чепь и, таща из церкви, били метлами и шелепами
до Богоявленскова монастыря и кинули в полатку нагова, и стрельцов на
карауле поставили накрепко стоять. Ему ж бог в ту нощь дал шубу новую да
шапку; и на утро Никону сказали, и он, россмеявся, говорит: "знаю-су[39] я
пустосвятов тех!" - и шапку у нево отнял, а шубу ему оставил.
Посем паки меня из монастыря водили пешева на патриархов двор, также
руки ростяня, и, стязався много со мною, паки также отвели. Таже в Никитин
день ход со кресты, а меня паки на телеге везли против крестов. И привезли к
соборной церкве стричь и держали в обедню на пороге долго. Государь с места
сошел и, приступя к патриарху, упросил. Не стригше, отвели в Сибирской
приказ и отдали дьяку Третьяку Башмаку, что ныне стражет же по Христе,