"А.Авраменко, Б.Орлов, А.Кошелев. Смело мы в бой пойдём...("Черное Солнце" #1) " - читать интересную книгу автора

Из двух Казанских месяцев я, пожалуй, хорошо усвоил только одно:
снабжение должно быть к танкам поближе. И в первом же бою полез со своими
полуторками только что не в затылок танкам. И попался. Китайцы пропустили
танки, а меня как прижали пулеметами. Хорошо хоть конвойная казачья
полусотня была при двух пулеметах, а то взяли бы меня вместе с водителями и
механиками тепленькими. Вахмистр казачий и оборону наладил, и присоветовал,
как грузовозы от огня уберечь. В фанзы их загнать! Одним словом, спас он и
меня и всю роту снабжения. Только самого его убили. Уже под самый конец, мы
полдня держались, к ночи нас танкачи выручили. Вот под вечер его и убило. А
меня соратник Кольцов, наш батальонный командир к награде представил. "За
умелую организацию обороны, за проявленные мужество и героизм при отражении
атак превосходящих сил противника и за спасение материальной части". Я ему
честно сказал, не меня надо награждать, а покойного вахмистра Шелехова. А он
мне говорит, что скромность, мол, украшает истинно православного человека, и
он горд тем, что соратник его в первую очередь о боевых товарищах заботится,
а не о собственной славе. Вот и представил к "Георгию"... А на представлении
георгиевских кавалеров генералу Слащеву, у меня конь взбесился. Да я до
этого верхом отродясь не сидел. Я вообще не казак, а инженер! На площади
конь вперед прыгнул, а меня как словно огнем по груди обожгло, точно оса
великанская в грудь ужалила.
В госпитале очнулся - военврач, тоже из соратников, при орденах,
ласково так говорит: "Что ж, это ты соратник, не стрелял? Лозунги -
лозунгами, а надо все-таки и разумным быть..." Интересное дело, думаю, а в
кого я должен был стрелять? В коня, что ли?
Хотел я ему это сказать, да вышло только что-то вроде "немхум". А
доктор так тихо: "Да понимаю, что не мог, что не успевал. Я ж так ворчу, что
б на будущее ты таких стрелков раньше замечал, чтоб не грудью своей генерала
прикрывать, а из табельного оружия врага класть". Вот так и выяснилось, что
коняга мой, ретивый не в меру, вынес меня из строя как раз под выстрел
японца-диверсанта, который генерала Слащева убить пытался. Вышло вроде, я
заметил гада в последний момент, да и генерала собой прикрыл. Сам Слащев
потом ко мне приходил в лазарет. Портсигар свой именной подарил, серебряный,
с вензелем самого Лавра Георгиевича...
Вот так и вышел я героем из этой маньчжурской компании. Как раз к
революции из лазарета выписался. Внеочередное звание штабс-капитана,
"Георгий" и "Владимир" с мечами...
- За Манчжурию, Шрамм, за КВЖД.
Мальчик выжидательно смотрит на меня, но, поняв, что рассказа о
подвигах не будет, обиженно сопит и отворачивается. Потом ему становится не
до обид: "томми" опять идут в атаку.
После того, как мы отражаем четвертую попытку британцев ликвидировать
нас, обер-лейтенант уже ничего не спрашивает. Он обводит мутным взглядом
поле боя (правильнее сказать - поле бойни) и, согнувшись в три погибели,
мучительно блюет пустым желудком...

Обер-лейтенант Макс Шрамм. Осадное сидение. Испания. 1936 год.

Когда я блевать кончил, майор мне фляжку с водкой в руки сунул и выпить
заставил, а потом своего башнёра, горе-радиста к ребятам на позиции с
фляжкой отправил. А мне серьезно так говорит: сверху, мол, крови не видно,