"Анатолий Аврус, Александр Новиков. О внутренней и внешней политике СССР в годы Великой Отечественной войны " - читать интересную книгу автора

Переяславле-Болгарском русов Святослава, тщетно отрезал им отступление по
Дунаю своей эскадрой, вооруженной знаменитым "греческим огнем".
Не зная устали, не смущаясь превосходством сил осаждающих, русы снова и
снова выходили из крепости в открытое поле попробовать военного счастья. К
сдаче принудить их так и не удалось: пришлось удовольствоваться достаточно
выгодным миром и пропустить осажденных домой с оружием.
Быть может, нам скажут, что осадное искусство было тогда еще в
колыбели. Да, но не более, чем искусство возведения крепостей. Все пропорции
остаются прежними.
Впрочем, если угодно, перенесемся на несколько столетий дальше.
Не последний воин своего времени, польский король Сигизмунд, в сентябре
1609 г. врасплох напал на Смоленск и бился под ним целых четырнадцать
месяцев (до октября 1610 года). После того, как отбиты были, один за другим,
четыре общих штурма, поляки сделали "передышку" и подвезли осадную
артиллерию. Стены города были взорваны, - и, несмотря на это, обречены были
на неудачу три новых последовательных штурма. Пришлось перейти к долгой
блокаде брать осажденных измором, и лишь после крайнего их изнурения
возобновить свои атаки. Но даже и под самый конец, "жители и гарнизон долго
еще держались в улицах, домах и развалинах". Нашедшие убежище в церкви
Богоматери защитники, предпочитая сдаче смерть, "взорвали порох и взлетели
на воздух". В отчаянной борьбе погибло около семидесяти тысяч жителей; но за
то и от осаждающего войска после падения Смоленска осталось - не более
трети. Король Сигизмунд приказал даже выбить особую почетную медаль "за
взятие нового Сагунта".
С какою радостью сделал бы то же Гитлер, если бы Сталинград постигла
участь Смоленска!
Еще более классической была оборона Троице-Сергиевской Лавры, осада
которой была начата войсками Сапеги и Лисовского 23 сентября 1608 года. В
Лавре собралось около 3000 воинов, монахов и поселян, с воеводой
Роща-Долгоруким и неким Голохвасто-вым во главе. Упорные, беспрерывные бои
длились до 12 января 1610 года; поляки не хотели уходить, надеясь на подкоп,
который они вели к центру Лавры; но два простых крестьянина, Шилов и Слота,
успели пробраться в него и взорвать его с самими собою вместе. Тогда поляки
попробовали снова обратиться к приступам, отбиваемым каждый раз с
невероятным ожесточением и упорством. Под конец в Лавре оставалось не более
200 боеспособных защитников. Зато и у Сапеги из 30 000 войска, с которым он
начал осаду, оставалось лишь около 6 тысяч совершенно изнуренных воинов, и,
подсчитав свои потери, он предпочел с пустыми руками и бесславно уйти,
откуда пришел.
Кажется, - нет нужды в подробностях одиннадцатилетней[41] эпопеи
Севастопольской обороны в эпоху Крымской кампании. Общая императорская
стратегия того времени была достаточно жалкой; солдаты долго распевали
юмористическую песенку, сделавшую имена ген. Реада, Липранди и т. п.
анекдотическими; автором ее был такой "свидетель истории", как Лев Толстой.
Но обычное упорство русских в защите крепостей им не изменило и тут.
Севастополь стал гордостью России. И особым императорским указом повелено
было приравнять по службе каждый месяц "севастопольского сиденья" - к году.
Оно стоило того.
Не прошло и столетия, как Севастополю пришлось снова выдержать еще
злейшую осаду - немецкую. И на этот раз защитники его оказались вполне