"Олег Авраменко. Реальная угроза" - читать интересную книгу автора

закату. Очередной неудачный день подходил к концу. Я летел на флайере домой
и мысленно ругал себя на все заставки:
"Вот идиот! Распоследний кретин! Ну кто тебя тянул за язык? Тебе что,
мало неприятностей?.."
С моей стороны было по меньшей мере глупо рассказывать Гонсалесу об
отце. Возможно, я устал от всей этой безнадежной беготни и потерял над
собой контроль. А может, подсознательно решил сыграть ва-банк и наверняка
выяснить, не виновато ли в моих нынешних бедах прошлое. Что ж, теперь я
убедился. Судя по реакции Хьюго Гонсалеса, мой отец тут ни при чем, просто
такая сложилась ситуация. Весьма прискорбная для меня ситуация. Вот уже
несколько лет Федерация Альтаира предъявляет претензии на две принадлежащие
нам планеты - непригодные для жизни, но богатые полезными ископаемыми. На
случай, если конфликт не удастся урегулировать дипломатическими средствами,
правительство Октавии решило укрепить свои вооруженные силы, стали
строиться новые корабли - и соответственно возникла необходимость в
пополнении личного состава флота. По своему обыкновению наши власти не
стали прибегать ни к каким принудительным мерам вроде обязательного
призыва, а воспользовались чисто экономическими рычагами.
Можно не сомневаться, что отец сказал бы: "Плутократия в действии".
Это было одно из тех его, выражений, которые крепко запали мне в голову, но
лишь позже, повзрослев, я начал понимать их смысл.
Вообще-то я плохо помню своего отца; он погиб, когда мне было шесть
лет, а детская память недолговечна. О нем у меня сохранились хотя и яркие,
но отрывочные воспоминания - и почти все они были светлыми и радостными. Он
был хорошим отцом, добрым и заботливым, и я считал его самым замечательным
человеком на свете. Мне до сих пор иногда снится, как я сижу у него на
коленях и тычу пальцем в звезды на его погонах - одна, две, три, четыре,
пять. Он как раз получил звание гросс-адмирала и был назначен начальником
Генерального Штаба Эриданских Вооруженных Сил. А рядом с нами стоит мама -
молодая и красивая. Ей было всего двадцать семь, а отцу уже перевалило за
пятьдесят. Несмотря на разницу в возрасте, они любили друг друга и были
счастливы вместе. А я был счастлив с ними. Тогда еще никто из нас, даже
отец, не подозревал, как скоро разрушится наше счастье...
Я посадил флайер на крышу высотного жилого здания и спустился на
шестнадцатый этаж в опрятную трехкомнатную квартиру, которую я купил пять
лет назад, как только стал совершеннолетним и получил право распоряжаться
родительским наследством. Когда отец погиб во время устроенного им путча, а
мать от горя покончила с собой, государство - то самое, против которого был
направлен отцовский мятеж, - обошлось со мной достаточно гуманно. Оно не
стало мстить мне, наоборот - постаралось оградить от возможных
преследований, а все семейные сбережения, включая средства, вырученные от
продажи движимого и недвижимого имущества, были положены на специальный
счет, с которого я в детстве регулярно получал небольшие суммы на карманные
расходы, а в день своего восемнадцатилетия стал полноправным хозяином всех
денег. Задумываясь над этим, я всякий раз прихожу к неутешительному для
себя, как сына, выводу, что если бы отцу удался государственный переворот,
его правительство не обращалось бы так либерально с детьми "врагов народа".
Войдя в квартиру, я услышал на кухне шум. Я водворил свой курсантский
китель на вешалку и, постаравшись придать лицу более или менее беззаботное
выражение, громко произнес: