"Олег Авраменко. Королевы не плачут" - читать интересную книгу автора

название . Принцесса рассчитывала, что ее гостям придется по вкусу смелая,
можно сказать, революционная идея на какое-то время избавиться от
назойливых придворных и всласть порезвиться в обществе равных себе по
происхождению и занимаемому положению, в веселой, непринужденной
обстановке, не ограничивая свою свободу суровыми предписаниями дворцового
этикета и не боясь уронить свое высокое достоинство в глазах знати
среднего и мелкого пошиба, поскольку присутствия таковой не предвиделось.
Как и предполагала Маргарита, ее идея была принята на ура, и рано
утром 13 сентября около полусотни знатных молодых людей в сопровождении
одной только личной прислуги и вооруженной до зубов охраны покинули
Памплону и отправились на юг, где в стороне от людских поселений
находилась цель их путешествия - уютный белый замок, заблаговременно
укомплектованный многочисленным штатом пажей и слуг - от конюхов до
прачек, - чтобы с самой первой минуты пребывания в нем вельможи не
испытывали никаких неудобств.
В этой компании высокородных и могущественных дам и господ было,
однако, три исключения. Во-первых, Маргарита уважила просьбу Эрика
Датского и пригласила в Кастель-Бланко Ричарда Гамильтона, который хоть и
происходил из древнего шотландского рода Гамильтонов, но принадлежал к
одной из младших его ветвей и был куда более известен своими военными
подвигами в Палестине, нежели поместьями на юге Шотландии. Во-вторых и
в-третьих, помимо традиционных забав, вроде прогулок, охоты, купания в
реке, Маргарита решила развлечь высоких гостей небольшим пикантным
представлением - сельской свадьбой, как она его называла, и с этой целью
прихватила с собой Габриеля и Матильду.
Накануне Филипп и Бланка предприняли последнюю, отчаянную попытку
отговорить Габриеля от брака с Матильдой, но он упорно стоял на своем.
Сама Матильда чувствовала себя точно приговоренной к смерти, ее отношение
к Габриелю ничуть не улучшилось, и каждый день, а то и по нескольку раз ко
дню, она умоляла его, Маргариту и Этьена изменить свое решение, однако все
трое оставались глухи к ее мольбам, и в конце концов бедняжка, если не
смирилась со своей участью, то во всяком случае покорилась неизбежному.
Филипп всей душой жалел Матильду; он видел, как в ней с каждым днем растет
и крепнет ненависть ко всем без исключения мужчинам, - и тогда ему
становилось безмерно жаль Габриеля...
Кастель-Бланко находился более чем в двадцати милях от Памплоны, и
молодые люди, хоть и отправились в путь на рассвете, прибыли к месту
назначения поздно вечером. Все были крайне утомлены дорогой, а Филипп, к
тому же, и чертовски зол. Весь день он гарцевал на лошади возле кареты, в
которой ехала Бланка, жалуясь ей вначале на жару, а позже - на усталость,
но она упорно не желала понимать его прозрачных намеков и большей частью
отмалчивалась, стремясь тем самым показать ему, как низко он пал в ее
глазах после той выходки с Монтини. Помимо этого, у Бланки была еще одна,
не менее веская причина не пускать Филиппа к себе в карету: только что у
нее закончились месячные, и она, чувствуя повышенную возбудимость и даже
некоторую гиперсексуальность, не без оснований опасалась, что ей не хватит
сил успешно противостоять его чарам. Так Филипп и проехал весь путь верхом
под аккомпанемент издевательских смешков, время от времени доносившихся из
следовавшей впереди него кареты, на дверцах которой горделиво красовался
герб графства Иверо; это Гастон Альбре, в обществе княжны Елены,