"Августин Аврелий "Исповедь"" - читать интересную книгу автора

моим? Разве все это не дым и ветер? Не было разве других тем, чтобы
упражнять мои способности и мой язык? Славословия Тебе, Господи, славословия
Тебе из Писания Твоего должны были служить опорой побегам сердца моего! Его
не схватили бы пустые безделки, как жалкую добычу крылатой стаи. Не на один
ведь лад приносится жертва ангелами-отступниками.


XVIII.

28. Удивительно ли, что меня уносило суетой и я уходил от тебя.
Господи, во внешнее? Мне ведь в качестве примера ставили людей, приходивших
в замешательство от упреков в варваризме или солецизме, допущенном ими в
сообщении о своем хорошем поступке, и гордившихся похвалами за рассказ о
своих похождениях, если он был велеречив и украшен, составлен в словах
верных и правильно согласованных. Ты видишь это, Господи, - и молчишь, -
"долготерпеливый, многомилостивый и справедливый". Всегда ли будешь молчать?
И сейчас вырываешь Ты из этой бездонной пропасти душу, ищущую Тебя и
жаждущую услады Твоей, человека, "чье сердце говорит Тебе: я искал лица
Твоего; лицо Твое, Господи, я буду искать". Далек от лица Твоего был я,
омраченный страстью. От Тебя. ведь уходят и к Тебе возвращаются не ногами и
не в пространстве. Разве Твой младший сын искал для себя лошадей, повозку
или корабль? Разве он улетел на видимых крыльях или отправился в дорогу
пешком, чтобы, живя в дальней стороне, расточить и растратить состояние,
которое Ты дал ему перед уходом? Ты дал его, нежный Отец, и был еще нежнее к
вернувшемуся нищему. Он жил в распутстве, то есть во мраке страстей, а это и
значит быть далеко от лица Твоего.
29. Посмотри, Господи, и терпеливо, как Ты и смотришь, посмотри, как
тщательно соблюдают сыны человеческие правила, касающиеся букв и слогов,
полученные ими от прежних мастеров речи, и как пренебрегают они от Тебя
полученными непреложными правилами вечного спасения. Если человек, знакомый
с этими старыми правилами относительно звуков или обучающий им, произнесет
вопреки грамматике слово homo без придыхания в первом слоге, то люди
возмутятся больше, чем в том случае, если, вопреки заповедям Твоим, он,
человек, будет ненавидеть человека. Ужели любой враг может оказаться
опаснее, чем сама ненависть, бушующая против этого врага? можно ли,
преследуя другого, погубить его страшнее, чем губит вражда собственное
сердце? И, конечно, знание грамматики живет не глубже в сердце, чем
запечатленное в нем сознание, что ты делаешь другому то, чего сам терпеть не
пожелаешь. Как далек Ты, обитающий на высотах в молчании, Господи, Единый,
Великий, посылающий по неусыпному закону карающую слепоту на недозволенные
страсти! Когда человек в погоне за славой красноречивого оратора перед
человеком; - судьей, окруженный толпой людей, преследует в бесчеловечной
ненависти врага своего, он всячески остерегается обмолвки "среди людев" и
вовсе не остережется в неистовстве своем убрать человека из среды людей.


XIX.

30. Вот на пороге какой жизни находился я, несчастный, и вот на какой
арене я упражнялся. Мне страшнее было допустить варваризм, чем остеречься от