"Юрий Авдеенко. Фальшивый денежный знак" - читать интересную книгу автора

- Надо брать Сильнейших, - выдавил Чалый.- Если, конечно, дед еще не
ушел, не смылся...

6

"- Пойду за тебя замуж, - сказала я Николаю. - С двумя условиями: даешь
слово не пить и рвешь дружбу со стариком Сильнейших.
- Пить я брошу. За исключением, конечно, государственных праздников и
дней рождения. И с Сильнейших дружбу порву. Только не в один день. С ним
нельзя так. Страшный он человек".
Это была последняя запись в дневнике Люси Щербаковой. Ее-то и успел
прочитать Чалый там, в горящем доме. Как он успел это сделать? Может, Чалый
не смог объяснить бы и сам.
Но это были очень важные строчки. Они логически завершали догадку,
вернее подозрение, возникшее у Чалого еще в сельсовете.
Председателем сельсовета оказалась женщина - на язык бойкая, на лицо
броская. Повязанная пестрым платком, точно кукла-матрешка.
- Сколько жителей в станице? - спросил Чалый.
Председательша посмотрела на него с таким удивлением, словно Чалый не
произнес слова, а пропел их, как в опере. Но ответила быстро:
- Четыре тысячи сто три человека. - И тут же поправилась: - Теперь сто
два...
Чалый переминался возле стола, словно примериваясь, с какой стороны к
нему подсесть. Председательша, не знавшая привычки Чалого работать стоя,
несколько нервничала, обеспокоенная странным поведением сотрудника ГПУ.
- Умельцы есть?
- Где? - не поняла женщина.
- Умельцы, спрашиваю, в станице есть?
- По какому делу?
- Ну уж ясно, не по любовному, - Чалому показалось, что председательша
строит ему глазки. Его длинное, худое лицо порозовело на скулах. Так
случалось, когда Чалый стеснялся или гневался.
- В какой станице умельцев нет? Ты что, товарищ, с луны свалился?
"Это явное наступление, - подумал Чалый. - Боевитая женщина! Впрочем,
иного не могло и быть. Кто бы несмелую, безответную председателем сельсовета
избрал бы".
- Ладно, родная, - сказал он вслух. - Ты на меня варежку не раскрывай.
А давай так договоримся, я тебе вопросы задавать стану. Ты же отвечай на них
подробно и точно.
- Присядь, родной. Будь ласков, - в тон Чалому ответила женщина.
Чалый шмыгнул носом. Развернул стул. И сел на него - спинка вперед.
- Мужик-то у тебя есть?
- Оженились мы в тысяча девятьсот десятом году. А в одиннадцатом его по
этапу за политику отправили. В четырнадцатом году срок прошел, война
началась. Месяца не прожили. Двадцать восемь дней...
- Длинно очень говоришь, - вздохнул Чалый.
- Сам просил подробнее, - обиделась женщина.
- Я не про то... Похоже, одна ты.
- Одна.
- Худо это.