"Виктор Авдеев. Моя одиссея (рассказы) " - читать интересную книгу автора

крупными четкими буквами: "Единая трудовая школа".


БУТЕРБРОД С ПОВИДЛОМ


[Image004]


ПОЗНАКОМИЛСЯ я с этим огольцом в потемках под стульями кинотеатра
"Патэ", куда пролез зайцем посмотреть американский боевик "В кровавом
тумане". Наверно, и он тоже попал сюда без билета, и мы оказались соседями.
В середине фильма лента, как обычно, порвалась, ребята на передних
рядах затопали ногами, стали свистеть, орать механику: "Сапожник! На
помойку!" Мы давно вылезли из-под стульев и присоединили к общему возмущению
свой справедливый протест. Неожиданно дали свет, контролерша поймала нас
обоих за уши и вывела из зрительного зала.
Очутившись под лампой вестибюля, я на досуге разглядел своего соседа.
Парнишка был костляв, как лещ, чуть пошире меня в плечах, повыше ростом.
Одет, как и я, в нижнюю сорочку и женские панталоны вместо трусов, но
щеголевато подпоясан солдатским ремнем. (Горисполком реквизировал излишки
белья у бывших воспитанниц Смольного института благородных девиц и передал
его нашему интернату.) Голова моего нового знакомого очень напоминала яйцо.
Она была совершенно голая от изобилия лишаев, а рот он имел такой большой,
что свободно засовывал в него свой грязный кулак. Парнишка показал
контролерше язык, поддернул штаны и, важно протянув мне руку, представился:
- Баба.
- Водяной, - ответил я.
- Твоя вывеска мне знакома, - сказал он, оглядев меня от свалявшегося
чуба до грязных ногтей на босых, покрытых царапинами ногах. - Ты ведь живешь
в интернате Петра Алексеева? Вот и я с того же сиротского курятника.


[Image005]


Я удивился, почему раньше не приметил Бабу. Он объяснил, что совсем
недавно в интернате и ночует в другом корпусе. Мы всласть поругали
контролершу за то, что выставила нас из "Патэ", грустно в последний раз
полюбовались огромной афишей, висевшей у входа. На афише были изображены
бандиты в масках, широкополых шляпах, с дымящимися револьверами и лежала
женщина, обильно залитая красной клеевой краской.
Свободного времени у меня с Бабой сейчас оказалось пропасть, и после
короткого совещания мы решили "ловить кузнечиков" - собирать окурки. В
Новочеркасске были всего две улицы, освещенные, настолько сносно, что на них
нельзя было, стукнувшись лбами, не узнать друг друга: Платовский проспект и
Московская. Туда мы и отправились на промысел. Заметив на тротуаре окурок,
мы с разбегу накрывали его панамой. (Старшие воспитанники интерната, уже
скоблившие щеки осколком стекла, стыдились собирать "кузнечиков" открыто;
после завтрака они отправлялись на прогулку, вооруженные кизиловыми стеками