"Михаил Авдеев. У самого Черного моря (Книга 3) " - читать интересную книгу автора

самолета. И только по движению троса товарищ чувствует, что старшина
медленно, но все же движется вперед.
Вот трос замирает.
"Неужели убили?.."
Лицо напарника бледнеет.
Проходит минута, вторая... И вот трос снова натягивается. Жив старшина!
Наконец, усталый, перемазанный в песке и глине, Куприн мешком
переваливается через край воронки.
- Порядок! Можно сигналить... Только я, браток, не могу. Выдохся. Дай
отдышаться. А ты сигналь. - Голос у Куприна надрывный, хриплый. - Сигналь.
Неровен час, трос миной перебьют...
В воздухе повисают три красные ракеты.
И сразу с немецкой стороны - шквал огня. Даже артиллерия заговорила.
- Наверное, решили, что это - начало атаки, - деловито определил
Федоров.
- Пускай постреляют: нервишки у ганса сдают.
Мимо них, вздрагивая на кочках, проползает "як": невидимые отсюда
тягачи выволакивают его с "ничейной" земли.
- Дотащат?
- Если прямого попадания не будет - дотащат.
- И я думаю, что дотащат.
Двое в воронке ведут разговор степенно. Словно ни визга осколков
вокруг, ни грохота, ни едкого дыма взрывчатки.
- Вот покурим и поползем... К утру бы надо залатать. "Мой" небось сам
не свой ходит. Шутка ли в такое горячее время без машины остаться!
- Опять спать ночь не будешь?
- Сыч ты, Володька. Что ты в психологии летчика понимаешь! Помочь
человеку надо, посочувствовать.
- Вот ты и посочувствуй...
- Он на моем сочувствии в бой не полетит. Ему машина нужна.
- И я говорю, ночь спать не будешь.
- После войны отоспимся, Володька! Крепко отоспимся! Я, например,
неделю вставать не буду...
- А я...
- Ладно, хватит лясы точить. Поползли помаленьку к своим. - И они,
перевалив через край воронки, прижимаясь телом к земле, дружно заработали
локтями и коленями.
- Ну и что вы мне притащили! Утильсырье! - техник самолета Матвеевич
ходил вокруг своего детища и бурчал, обращаясь неведомо к кому. - Лично я с
большим удовольствием соглашусь летать на метле...
Ворчит Матвеевич "для порядка" и "строгости". Мыто знаем, как он любит
ребят, и, пожалуй, мало кто так мучительно переживает за тех, кто в бою.
Его первым увидишь на поле, когда истребители заруливают на посадку.
- Нет Гриба, - испуганно шепчет моторист, пересчитывая машины.
- Прилетит... Вот увидишь, прилетит! - Матвеевич утешает коллегу. - Не
такой он человек, чтобы не прилететь. Живучий он и везучий. Не могут его
сбить. Точно тебе говорю!
Техник вроде бы успокаивался, но сам Матвеевич через минуту начинал
нервничать еще сильнее, чем его собрат.
Одной семьей мы жили: летчики, механики, инженеры, техники. И сейчас