"Аль Атоми Беркем. Другой Урал" - читать интересную книгу автора

свежести, начавшими исподволь прослаивать теплый воздух погожего вечера.
- Ну, я так понял, что как вот ты говоришь, у каждого ночь своя, так же
и мое курение - Яшчерэ этому вопросу, не знаю, ну... как бы внимание
уделяет, да? Не хочет, чтоб не то что я конкретно курил, а вообще, табака
возле себя не хочет - вот я и не курю у нее, да?
- Ну да. А потому, что от Сагдат на нашей стороне почти ничего не
осталось, все по ее и выходит.
- Тахави-абый, а как же ты? Я ж по сравнению с тобой весь на нашей
стороне, а вот - как обычно курю? Хотя ты ругаешься постоянно?
- Да кури, хоть весь искурись. Время придет - курить забудешь, а пока
кури, если так нравится.
Я едва успел проглотить почти сорвавшееся с языка "Да не нравится мне
это гавно", поскольку тема эта сразу перерастала в меткое и поэтому очень
обидное обсуждение моей слабости - как "общей", так и конкретной слабости к
табаку. Подъебнуть старик умел виртуозно, его вроде бы походя отвешиваемые
пинки пробивали меня до основания. Я попытался вывести базар из потенциально
опасной области, заведя свою любимую волынку.
- Тахави-абый.
- Чево.
- А вот борынгы, они как, курили? Или, как ты говоришь - ну, что они и
сейчас есть, курят они или нет?
- Вот ты постоянно про борынгы спрашиваешь, вот все неймется тебе.
Скажи, на кой хрен они тебе сдались? Ты никогда не спросишь о том, что тебе
на самом деле нужно, а про борынгы ты готов слушать все подряд! Каждого
дурака, который ебет тебе голову и смеется, ты слушаешь, открыв рот. Можно
подумать, что ты собираешься жениться на борынгы, как сопливый мальчишка,
выспрашиваешь - а какие у нее титьки? а какие трусы? Такие же, как у всех! -
соблаговолил, наконец, улыбнуться Тахави, а то я уже начал думать, что и
впрямь сумел его разозлить. - Розовые, в цветочек! и вонючие! Понял?
Я обескураженно молчал, вытаскивая очередную мерзко хрустящую сигарету.
Блин, конечно пересушены, вон как трещат... Отповедь Тахави была
неожиданностью, могущую иметь два значения. Или он и впрямь не хотел
говорить на эту тему, или заставлял меня проявить силу, заплатить за
желаемое. "Ничего просто так не дается, улым". Я решился поупираться - не
убьет же, да и очень уж меня интересовало все, так или иначе связанное с
нашими загадочными предшественниками.
- Тахави-абый. Почему ты сердишься, когда я спрашиваю тебя о борынгы?
Почему тот же Наиль-абы, тот же Зия, Гимай, да все, кроме Яшчерэ и тебя, все
говорят мне про борынгы, а ты только отмахиваешься?
- Они шутят.
- Да-а? - взвился я. - А когда я ездил в Наилы к Зия-абый, он мне
показывал, где они через Ишкуль ходят к нам и обратно, это как, тоже шутка,
да?
- Ну, Зия не шутил. - равнодушно переобулся старик.
- А все остальные, получается, шутили?
Старик промолчал. Однако я чувствовал, что молчит он не закрывшись, а
как-то весело, что-ли; ну, может, не то чтоб уж совсем весело, но ситуация в
какой-то мере его развлекает. Некоторое время мы просидели молча, наблюдая,
как далеко внизу, на пустыре за клубом, собираются мальчишки на мотоциклах.
Еще как следует не стемнело, и гонять по дороге до соседнего села было