"Аль Атоми Беркем. Другой Урал" - читать интересную книгу автора

обносках.
Я изложил ему цель визита, и он, приоткрыв пошире калитку в знак того,
что приглашает следовать за собой, потрусил в дом. Идя за ним, на ходу
отметил, какой ублюдский и непереносимо тупой у него в доме воздух. Я с
самого раннего возраста всегда оцениваю дом, в который вхожу, по его запаху.
По такой теплоте и липкости, которые на самом деле никакая не липкость и
никакая не теплота, просто я дал этим ощущениям вот такие имена еще в
восьмилетнем возрасте, да так с тех пор и повелось. Дом, где живут не
обязательно хорошие для меня, но нормальные люди, пахнет обычно, воздух в
нем к телу не пристает, и тем более не пристает к лицу. Он немного холоднее
уличного, и в смысле обычных запахов довольно сдержан.
Здешний же мокрый, студеный, пустой какой-то смрад просто с ног валил,
и его интенсивность можно было уподобить разве что амбрэ, образующемуся
после команды "отбой" в военно-строительной роте. Я уловил также запах трупа
из сарайчика во дворе. Тело не могло начать разлагаться - слишком рано, да и
на улице январь, но это тоже мое личное - трупы я чую метров за сто, даже
проходя мимо многоквартирного дома могу почуять труп в квартире, но это если
ничем не отвлечен, типа оживленного разговора.
Отворив прихлопнутую шустрым уродцем дверь, я склонился и пролез в дом.
В нос словно с ноги врезали, смрад в доме стоял неестественный. Я даже
как-то растерялся, и некоторое время не мог сфокусировать взгляд - не
получалось проморгаться, резкость не желала наводиться. В доме одновременно
находилась прорва суетящегося и галдящего народу, человек как бы не
пятнадцать; в основном бабы. Уродец ловко ввинтился между ними и исчез. Две
бабы почему-то сразу окрысились на меня, видимо, перенеся на визитера
отношение к покойнице, но я уже подсобрался и мне было на них глубоко
насрать. Я стоял, отрешенно глядя на их извивающиеся рты, и недоумевал -
хули толку, неужели непонятно, что мне так насрать на них; на все, что они
скажут и не скажут; на то, есть они вообще или нет...
Тут меня ожгло - епть, че-то все как растворилось, а на мутном фоне
остались только два мерзко кривляющихся рта, похожих на изнанку червивого
груздя, это ж эти суки меня хавать пытаются! (Бабы пьют человека пиздой,
только обычно она выглядит как плавающий на уровне груди рот) Во бляди, -
рассердился я, - невозможно, блядь, расслабиться, тут же кто-то пристроится!
Я угрожающе выдохнул и посмотрел на них, и они показались мне чем-то
маленьким, холодным, слипшимся и отвратительным. Как яйца! Сила вышла
смехом, пришло очень смешное сравнение - они были похожи на отрезанные от
мертвеца яйца, облепленные пылью и мусором, влажные, холодные и бессильные.
Бабы тут же бросили дерзить, одна убежала вглубь дома, а вторая, та что
потолще, как ни в чем ни бывало продолжала возиться с тестом на столе.
...Ептыть! Эта вон даже не понимает, что делает! Н-да... - подумал я, -
домик. И сук этих кто-то спецом научил, они вон вообще никакие, а уже смотри
чем промышляют! Сами хуй додумались бы!.. - мне окончательно надоело стоять
в этом гадюшнике, и я даже хотел уйти, забив на все эти памятки и прочие
старушечьи причуды, но тут появился давешний кривоногий уродец с какой-то
хренью в правой руке. Подойдя ко мне вплотную, он довольно борзо спросил, а
че это я тут стою улыбаюсь, типа покойник в доме, а ты тут улыбаешься. Я на
секунду замер, не зная, как реагировать, но что-то поддержало меня, и я
вдруг понял - да хули с этим чмом базарить, он харчка не стоит, не то что
базара. Отчего-то рассердившись, я вырвал у него сверточек и вышел из дома.