"Алексей Атеев. Серебряная пуля " - читать интересную книгу автора

рано или поздно на Большую землю, однако многие пустили корни в Югорске.
Среди жителей городка встречались польские, шведские и даже французские
фамилии. Конечно, носители их давным-давно обрусели, но нет-нет да и
вспоминали с гордостью свою родословную.
Однако в конце двадцать девятого года в Югорске появились такие
ссыльные, каких до сей поры здесь не видывали. Однажды в солнечный
октябрьский денек после обеда через город проследовала большая колонна
худых, изможденных людей, среди которых, кроме мужчин, были женщины и даже
дети. Обитатели городка высыпали на улицу и с испуганным любопытством
всматривались в черные, донельзя исхудавшие лица, потухшие глаза. Люди,
тащившиеся в колонне, представляли собой словно единую, свалявшуюся,
грязную, оборванную массу, напоминавшую громадную издыхающую змею, из
последних усилий ползущую по пыльной дороге. Колонну охраняли суровые
красноармейцы, державшие наперевес винтовки с примкнутыми штыками.
"Раскулаченные..." - прошелестело по рядам югорцев.
- Хлеба... хлеба... - послышалось из колонны.
Сердобольные горожанки кинулись по домам и скоро вернулись с разной
снедью, которую, не обращая внимания на грозные окрики конвоя, стали бросать
в толпу.
Колонна заключенных проследовала через город и исчезла в тайге, где,
как говорили, для них был выстроен лагерь. После ее прохождения на улице
осталось лежать несколько бездыханных тел, которые к ночи сволокли на
городское кладбище.
С той поры подобные зрелища стали для города обычным делом и уже никого
не удивляли.
А вскоре в городок начали прибывать и одиночные ссыльные, точно такие
же, какие прибывали сюда на протяжении трехсот лет. Встречались даже те, кто
отбывал здесь ссылку еще при царизме.
"И все возвратилось на круги своя..." - заметил по этому поводу бывший
священник Спасо-Никольского храма отец Епифан, ныне служивший сторожем при
складе валенок, который организовали в помещении оного храма.
Время шло, волна репрессий достигла и самого Югорска. Первой жертвой
пал некий Кронборг, преподававший историю в местной восьмилетке, кстати,
потомок ссыльного шведа. Несчастный историк был обвинен в шпионаже в пользу
Германии. Очень скоро в городке нашлись и другие "шпионы", а также "члены
подпольной монархистской организации". Получил "пять по рогам" и престарелый
отец Епифан. Сравнительно мягкий приговор, если учесть, что он безбоязненно
пророчествовал на всех углах о скором пришествии антихриста.
Югорцы притаились по своим берлогам. Ранее непрерывно ходившие друг к
другу в гости, где под водочку и нескончаемые пельмени калякали о том о сем,
они теперь носа из дому не показывали. Появление на улице уполномоченного
НКВД Козулина вызывало панику, и улица мгновенно пустела. Козулин был свой,
местный. "Ивашка с завода". Никто его раньше всерьез-то не принимал. Но вот
вступил хлопец в комсомол, отслужил действительную и пошел шагать и шагать
вверх. Даже директор завода товарищ Кумов, первая в городе величина, и тот
лебезил перед вчерашним Ивашкой.
"Разверзлись хляби небесные, и мрак пал долу", - как изрекал все тот же
отец Епифан.

4