"Алексей Атеев. Серебряная пуля " - читать интересную книгу автора

отчего пенсне соскочило с его носа и повисло на шнурке.
- Как же так?! - воскликнул он. - В то время как доблестная
Добровольческая армия сражается с полчищами красной сволочи, некоторые
господа, вообразившие себя, видите ли, робинзонами, прохлаждаются в кущах.
Пантелеева насмешило слово "кущи", и он улыбнулся.
- Вы еще и смеетесь! - офицер явно еще больше вышел из себя. - Боевой
офицер, кавалер орденов, врач, в конце концов, и - дезертир. Вы нарушили
присягу!
- Я не нарушал присяги, - спокойно ответил Пантелеев. - Царя, как
известно, скинули, а присягу я давал именно ему. Поэтому увольте.
- Нет уж, увольте вы! - закричал штабс-капитан. - Государь император
действительно отрекся от престола, но Добровольческая армия, которую
возглавляет Антон Иванович Деникин, - правопреемник императорской и никто
вас от присяги не освобождал. И не надо разводить ненужных дискуссий. И так
уж додискутировали господа Родзянки и Милюковы. Хватит! Извольте привести
себя в человеческий вид и немедленно явиться на сборный пункт: вы
мобилизованы. А если вы забыли цену присяги и офицерской чести, то
существует военно-полевой суд! И не вздумайте откалывать коленца, с
контрразведкой шутки плохи. Военных врачей катастрофически не хватает, а он
тут, видите ли, виноград выращивает. Еще один Жан-Жак Руссо выискался! Если
завтра к восьми утра вас не будет на мобилизационном пункте, пеняйте на
себя. Дорогу сюда вы знаете? - обернулся он к солдатам.
Те, до сих пор переминавшиеся с ноги на ногу и глазевшие по сторонам, в
один голос рявкнули:
- Так точно!
И началась для Пантелеева гражданская война.
Без госпиталей, как известно, не бывает ни одной войны, поэтому работы
у него хватало. Однако если на австрийском фронте он руководствовался
сначала самоотверженностью и патриотизмом, потом чувством долга, то теперь
им двигал один лишь инстинкт самосохранения. Василий очень хотел выжить. Ни
кровь, ни страдания окружающих его уже почти не волновали. "Выжить, главное
выжить", - повторял он себе.
Практически все время он оставался на передовой. Попал в плен под
Касторной и тут же очутился в противоположном лагере - в красноармейском
госпитале. "Или будешь пользовать наших, или в расход" - так сказал ему
большевистский комиссар. В тот момент все было просто: не с нами, значит,
чужой, а коли чужой - становись к стенке. По правде говоря, Пантелеев и сам
не знал, с кем он. Поэтому у красных продержался недолго. Вскорости оказался
у махновцев, потом сбежал и оттуда.
О его похождениях в Гражданскую войну можно было бы написать отдельный
роман. Пережив массу головокружительных приключений, он в начале 1922 года
оказался в Петрограде. Без связей, без средств к существованию, оборванный,
голодный, он бродил по знакомым улицам и мучительно размышлял, что же делать
дальше. Именно мучительно, потому что страшно хотелось есть.
А в университете, куда он явился на второй день своего пребывания в
Петрограде, его никто не помнил. Большинство профессоров и преподавателей
бесследно сгинули, а пересидевшие лихолетье старались никого не узнавать. На
бирже труда от него отмахнулись, поскольку не было никаких документов. И он
бесцельно бродил вдоль каналов, посматривал на свинцовые воды Невы и
подумывал о самоубийстве. Помог случай. Василий неожиданно встретил своего