"Алексей Атеев. Бешеный (Повесть) " - читать интересную книгу автора

- Чем же знаменит этогИвашка? - поинтересовался ямщик.
- Про то мне неведомо, - охотно продолжил стрелец, - но говорят, мог он
пророчества вещать, и все, что он рек, сбывалось.
- Вон что! - протянул ямщик.
- Надо сказать, - продолжал стрелец, - много людей ему верило. Да не
простых холопов, а и господ. С самим Никоном-патриархом близок был сей
Ивашка. За одним с ним столом едал да пивал. А Никон-де, говорят, его братом
величал.
- Но ведь патриарх-то в немилости у государя? - возразил ямщик. - В
Ферапонтовом монастыре ныне, простой чернец.
- Верно, - откликнулся стрелец. - Никон-то его и укатал в Пустозерск.
- А ты говоришь - братом его величал, что-то нитка в иголку не лезет?..
- Дослушай вначале, - прервал стрелец. - Сей Ивашка Костромин правду
рек, невзирая на чины, и Никону нарек, что осерчает на него государь; ну тот
и спровадил его в Пустозерск.
- Теперь, стало быть, опала снята, - догадался ямщик, - коли патриарх
сам в немилости, то быть твоему Ивашке на воле.
- Кто знает, - неопределенно проговорил стрелец и обернулся на
завозившегося под полостью подьячего.
На свет выглянула всклокоченная голова. Сонное лицо с жидкой бородкой
заозиралось по сторонам. Подьячий громко, с хрустом зевнул, потом посмотрел
на стрельца.
- Много ты, ГТетруха, болтаешь, - лениво сказал он. - Длинный язык до
добра не доведет.
- Что вы, Евлампий Харитонович, - оробев, забормотал Петруха.
- Все я слышал, - строго промолвил подьячий, - ну да ладно... Дорога
дальняя, а в дороге чего не наболтаешь. А Ивашку Костромина я знавал, -
неожиданно продолжил он. - И был сей Ивашка не просто шатало подзаборное, а
муж зело интересный.
Видя, что начальник не сердится, а сам не прочь продолжить разговор,
стрелец с любопытством посмотрел на подьячего, ожидая продолжения.
Насторожился и ямщик.
- Повстречал я его в приказе Тайных дел, где и теперь служу. Зашел
как-то под вечер в приказную избу, народу уж почти не было. Тут меня
приказной дьяк кличет: сбегай, мол, в кабак, возьми у целовальника склянку
орленой.
Что ж, мое дело поклониться и "ноги в руки", без этого нельзя. Приношу.
Садит он меня за стол, а за тем столом человек сидит. Одет просто, сразу и
не поймешь, из каких он.
- Знакомься, - говорит дьяк. Тут я впервые и услыхал имя - Иван
Костромин.
Налил дьяк себе и ему и меня не забыл. И разговор продолжился, будто
меня и нет. А рекли они об Украине, о Хмельницком, о поляках.
Понял я, что Костромин недавно оттуда прибыл. Я сижу, слушаю. А речи все
прелестнее становятся. Заговорили о ворожбе, коя на Украине процветает, о
том, что в Запорожье живет-де некий турчин. Сей турчин объявил, что грядет
конец света, и многие ему верят. Сильно меня эти речи смутили, хотел я было
встать да и уйти, но дьяк мне на плечо руку положил: сиди, мол. Тут я понял:
не просто так меня за стол посадили, а для свидетельства.
Много о чем они еще толковали, обо всем не расскажешь, а в конце беседы