"Мигель Анхель Астуриас. Ураган (Роман)" - читать интересную книгу автора

Рабочие проходили гуськом или по пять, по десять человек. Они несли
всякие инструменты, а вел их десятник в ямы, где их поглощала тишина, тишина
и кишение невидимых низших тварей, издававших пронзительные звуки. Солнце
зажигало костры недвижной зелени, и влажная земля дымилась на жаровне
полудня.
Пеоны, работавшие с Аделаидо, дышали так тяжело, что звук их дыхания
словно обволакивал камни, которые поднимали с земли на платформы, окутанные
мягкой тканью усталости, поглощавшей стук.
Но дело не в том. Кучо знал хорошо, что люди просто глохнут,
покланявшись по стольку раз. Пыхтишь ведь ртом и носом, уши - близко, и ты
слышишь только свой вдох и выдох, слышишь, как поднимаются и опускаются
руки, как впиваются пальцы и ногти в мягкую землю, хватают камень, швыряют
его на платформу, и ты нагибаешься, разгибаешься, нагибаешься, разгибаешься,
а хребет твой Ходит вверх-вниз, словно на шарнирах.
Люди оглохли и слышали лишь свое дыхание; люди ослепли от пыли, которую
сами подняли; люди обливались липким потом, пока свисток начальника,
укрытого от глаз в камышовой лачуге с соломенной крышей, не возвещал
обеденного перерыва.
Женщины, злые обманщицы, лукаво пересмеивались, продавая им лепешки,
сушеный сыр, колбасу, моронгас[2], вареные плоды чайоте[3], юку[4],
фасолевые пирожки[6] и поволок его по земле. Шел он к поселку, выросшему
неподалеку от станции.
Он купил все, что наказали, положил в переметную суму, раскурил сигару
и пошел обратно. В этом новом, зеленом мире уже навели порядок, здесь все
было на месте, и ровные дороги виднелись сквозь несчетное множество листьев,
оторвавшихся от мясистого ствола. Одни были колючие и сухие, словно чешуя,
на длинной, как весло, ветке, другие - красные, как мясо молочного теленка,
но не мясистые, а легкие, будто крылья бабочки. И казалось, что каждая ветка
там, над головой, рассекает, как веслом, вместо морской воды горячие струи
воздуха.
На перепутье Лусеро встретил человека с раздутыми, как подушки, ногами.
Человека этого прозвали Клещеватым. Ноги у него были обмотаны тряпками,
присохшими, словно струпья, только пальцы кусками гнилой картошки торчали
наружу. Клещеватый уставился на Аделаидо печальным стариковским взором и
спросил, не повстречалась ли ему девица, сбежавшая сегодня из дому. Дочка
его. Аделаидо отвечал, что пока не повстречалась.
- Так вы вот, сделайте милость, поищите ее, сказал старик. - А
найдете - скажите, что я умер.
- Увижу - скажу, и еще скажу, чтоб шла домой, а то нехорошо вам одному
бродить, болезнь какую схватите... случится что...
- Куда уж хуже, чем с ногами этими!.. Сколько лет они у меня как
колоды... будто камни вместо ног приставлены. Значит, дочку увидите...
За деревьями зашелестели юбки. Аделаидо обернулся и увидел смуглое
девичье личико. Девица делала ему знаки, прижимая палец к губам.
- Ладно, увижу - скажу, - повторил Аделаидо, тут же вступая с ней в
сговор.
Клещеватый зашаркал по земле подушками ступней и скрылся, стеная на
ходу, в тени деревьев. Аделаидо же направился туда, где пряталась беглая
дочь.
- Нехорошо, - сказал он, подходя к ней. - Такая красивая, а сердце