"Геннадий Астапов. Идет охота на волков " - читать интересную книгу автора

себе под нос пробурчала:
-Еще неизвестно, кто кого с ладони кормит!
Шофер рулил на малой скорости, а Мурка уткнулась в боковое окно
"бимера". Падал и падал снег, в городе вьюжило, белая юла закручивалась то
там, то здесь. С утра было тепло и солнечно, а к обеду небо заволокло,
упала температура. С зажженными фарами ползли машины, светофоры отключены.
Ровно гудела печка в салоне, обогревая ноги, тело, создавая уют и спокой -
морило ко сну. Но нет.
Что за дела начались на фирме? Простое невезение? С лицензией -
пролет, дошло до войны с питерскими, с герой - пролет, да еще какой!
Пятьсот килограммов! Шерифа - нет, братвы тоже сколько легло! Седого
пришлось валить. Может, действительно завелся крот? Кто новенький? Чепуха!
Глупость! Просто полоса невезения. Будто в старом анекдоте. Встречаются два
друга, один жалуется: жена при смерти, дочь проститутка, квартиру пропил,
денег нет. Черная полоса. Встречаются через некоторое время, опять тот же:
о, как я ошибался, то светлая была полоса! Что Грек рассуждал по данному
поводу? Как у них в Греции? Нужно сказать: кестум! Кестум на неудачу!
Кестум! И пусть придет удача!


13

Когда Алмаза из Уральска привезли в Шымкентский изолятор, он совсем
запечалился. Мало того, что следаки метелили беспощадно, так внушили и меру
наказания - вышку, в лучшем случае четвертак. Под ребрами возникали колики,
почки вздулись, он с трудом ходил по нужде, не в силах ни согнуться, ни
разогнуться. Получив весточку от Грека - сначала обрадовался, потом сник.
Грек обещал помощь в тюрьме или в лагере, обещал протекцию, только зачем
все, если дадут ему, к примеру, двадцать пять? Выйдет отсюда стариком, сын
или дочь станут взрослыми, Алтынай от него откажется, родители не доживут.
Что с того, что в тюрьме начнут кормить вместо баланды - шоколадом на
деньги общака? Его сделали инвалидом, и будь он даже на свободе - нужны
приличные деньги для поправки здоровья. Что делать? Бежать? Во-первых -
как? Каким образом? Во-вторых - то же самое, он инвалид, для побега не
годен. Остаётся одно: расколоться, и получить меньший срок. Но тогда и
Греку, и Мурке, и Кошенову, и многим ментам, и прокурорским не
поздоровится. Ах, Алтынай, Алтынай... Не светят теперь не встречи! Алмаз
скривился, неслышно для окружающих, про себя, застонал. Рассказать
следователю все, как есть - на воле не жить. Боевики найдут, куда бы ни
уехал, где бы ни скрылся. Но и терпеть побои - сил нет! Волыну бы сюда!
-Эй, ливер, чё там бухтишь? - сокамерник был насмешлив, тянул из
кружки чефир, в перерывах поблескивая железными зубами.- Какая волына? Мало
по батареям зашибали? Алтынай, Алтынай... Теперь начнешь Дуньку Кулакову по
углам гонять!
Второй, выглядывая с нар, цыкнул:
-Хавело прикрой, ботало осиное! Он тебе что, бык доеный? Не видишь,
сычи в индии отдолбали? На эстраду кровянкой ходит... Вспомнишь курицу с
цыплятами! - и спрыгнул на пол. За высокий рост, красивую внешность,
прозвали его зеки Цацой. Цаца заложил руки в карманы и подошел к Алмазу,
покачал головой и, нагнувшись, сочувственно шепнул: - Не в сознанку играй!