"Андрей Астахов. Щит Найнавы ("Леодан" #3)" - читать интересную книгу автора

- Ах, теперь ты просишь за этих гусынь в белом? - Ирмас наклонился к
груди Мирчел, поймал губами ее выпуклый розовый сосок, потом лизнул ее
щеку. - Заставь меня помиловать их. Пусть я растаю в твоих объятьях.
- Постой, Ирмас. Я хочу тебе сказать... Там, в монастыре мне вдруг
стало очень страшно.
- Тебе? Страшно? Не смеши меня, Мири. Если бы я не знал тебя больше
полугода, я бы может и купился на твои слова. Ты не знаешь, что такое страх.
- Милый, расскажи, как я попала в Дреммерхэвен.
- Зачем? Ты никогда меня об этом не спрашивала.
- Я хотела, но боялась воспоминаний. А сейчас я очень хочу вспомнить.
- Ты была ранена. Очень тяжело. Тебя нашли мои люди около Нараино.
Прямо на дороге. Сначала они подумали, что ты из людей Айоши, просто решили
тебя обобрать и бросить на съедение воронам. Сняли с тебя доспехи и увидели
татуировку на твоем плече...
- А что моя татуировка?
- Дракон, милая. Знак дома Эдхо. И мои парни решили, что ты из наших.
Привезли тебя в Дреммерхэвен. Сет-Пилюля выходил тебя, хотя дела твои были
очень плохи.
- И все?
- А что ты еще хочешь знать?
- Нет-нет, больше ничего... Поцелуй меня.
Слуга принес вино, и Ирмас сам наполнил ее чашу. Они пили вино и
целовались, а потом наместник предложил ей поиграть в горячую всадницу.
Мирчел с развратной улыбкой забралась на своего командира и шепнула:
- Сейчас, милый, я покажу тебе, что такое настоящий галоп...
Их близость всегда напоминала битву. По ночам крики и стоны из спальни
наместника разносились по всей резиденции, заставляя караульных на этажах и
во дворе улыбаться и отпускать похабные шутки. Ирмасу нравилось, когда
Мирчел брала в постели инициативу на себя. Он требовал, чтобы она его
кусала, щипала, царапала, обзывала самыми грязными словами - его это
возбуждало. Но сам он был с ней на удивление ласков, нежен и даже
сентиментален. И на этот раз он просто лежал, закрыв глаза, гладил ладонями
ее бедра и грудь и стонал в такт движениям Мирчел. Когда же девушка довела
его и себя до разрядки и с удовлетворенным вздохом опрокинулась на постель
рядом с ним, Ирмас взял кубок с вином, вылил Мирчел на живот и начал
слизывать, спускаясь все ниже к ее бедрам.
- Щекотно, - хихикнула Мирчел. - Что ты делаешь?
- Соль, - хриплым голосом прошептал наместник. - Вкус соли. Вкус моей
родины. Твои глаза - это море, вкус твоего тела - это морская соль.
- Боги, Ирмас, ты стал поэтом!
- С тобой я готов стать кем угодно.
- И все-таки, зачем ты отправил меня в монастырь?
- О. молния Рунды! - простонал наместник. - Ты просто змея, Мири.
- И все-таки?
- Я не хочу сейчас говорить о политике.
- Так это политика?
- Да, мое солнце. Слава этой старухи Береники и ее гойлонской общины не
дает мне покоя. Айджи считают Беренику святой. Говорят, она просто-таки
чудеса творит. Мне это не нравится. Я не признаю авторитетов, кроме себя. Я
хотел поставить их на место.