"Виктор Астафьев. Жестокие романсы" - читать интересную книгу автора

Через месяц нам прислали нового взводного. В кособокой хате с начисто
снесенной крышей и дымящей печью мы пытались обсушиться, сварить конину;
здесь и появился молоденький, в новеньком обмундировании с еще не смятыми
погонами белокурый, интеллигентного вида младший лейтенант.
Мы попытались подняться с пола.
- Сидите! Сидите! - стеснительно сказал младший лейтенант и поискал, на
что бы сесть. Сесть было не на что. Скамейки и другое имевшееся в хате
дерево мы пустили на дрова. Дым из печи шел больше в хату, но не на улицу.
Лейтенантик закашлялся, начал утирать глаза, приосел на пол, где не так
душило дымом. Сквозь раскисший глиняный потолок бежало, в окна, завешанные
плащ-палатками, стучал дождь, конина варилась медленно, жрать хотелось
невыносимо. Тылы наши, как обычно в распутицу, отстали, и мы питались чем
бог пошлет, громили немцев на привычном и всем надоевшем "бабушкином
аттестате".
Мы доставали ножами и штыками мясо из коричневой пены и жевали его,
жевали, но оно все равно не жевалось, трудно проталкивали сухие, несоленые
комки конины, загоняли их, будто ненамыленные вехти, в себя.
- Большие потери были? - спросил новый взводный, чтоб завести с нами
разговор.
- Погода плохая, - мрачно ответил Софронов. - Ешьте мясо, если
голодные.
Новый взводный подцепил щепочкой из ведра кусок конины, подул на него,
взял в рот и выплюнул на ладонь:
- Мясо без соли!
- Соли нет, - все так же мрачно отозвался Софронов. - Но у нас не
всегда так худо бывает. Вот тылы подтянутся, за все дни хлеб выдадут,
горючку, жиры... Э-эх!.. И соль. Тогда солить можно все. И старшину посолим.
Заживо.
Младший лейтенант смотрел на нас ошалело, пытался что-то понять, но
ничего пока понять не мог.
Он попытался снова есть конину и снова выплюнул ее на ладонь.
- Не могу. Непривычно...
- Привычка дело наживное. А ну-ка попытаю у кого...
Софронов все-таки добыл где-то щепотку соли, посолил кусочек
черно-бурой конины, подал младшему лейтенанту, соленые пальцы облизал.
Мясо мы все же съели и недоваренное. Легли кто где, прижавшись друг к
другу, в надежде, что к утру одежда высохнет на теле.
Ночью младший лейтенант выбегал из хаты под дождь, должно быть, блевать
конина была старая, не уварилась и пахла потником.
Всю ночь шел холодный дождь, текло с потолка. Топить печь больше было
нечем. В ней остывали угли, и мы смотрели на них с усмирелой покорностью
покойников, кто покрепче, уже спал, но большинство сидело, нахохлившись
по-вороньи, в мокрых плащ-палатках.
- Хотите я вам стихи почитаю? - звонко сказал младший лейтенант.
Солдаты недоуменно ворохнулись.
- Стихи? Какие стихи?
- Хоть Киплинга, хоть Блока, хоть Есенина, хоть Симонова. Я даже
Гумилева знаю!
- Ах, стихи! Ну что ж, валяйте. После конины да по такой погоде стихи в
самый раз.