"Виктор Астафьев. Медведи идут следом" - читать интересную книгу автора

- Фотографируйтесь! - посмеиваясь, сказал Матвей и, вынув из ножен
сточенный нож с незамысловатой деревянной ручкой, перехватил горло зверя.
Сами убили, скажете. Поверят!
- Мы не выдадим, - тоже посмеиваясь, добавил молодой вогул и, свежуя
зверя, серьезно уже пояснил, кивнув на унявшихся, зализывающих себя псов:
Постреляете нечаянно. Что мы здесь без них?
Вечером был пир на весь поднебесный мир - мясо по выбору: кто хочет
медвежатины - пожалуйста! Сами добыли! Кто хочет телятины - знай рубай:
медведь порадел. Кто хочет птичинки - лакомься: вогулы на пути к нам четырех
куропанов сшибли.
Вогулы посмеивались, слушая нашу болтовню и песни, которые во всю
головушку ревели ребятишки-пастушата, возбужденные таким бурным ходом жизни.
Поздней ночью вогулы уехали к своему стаду оленей.
Утром мы проснулись и видим: Устин опять чего-то хлебает, опять
обиженно глядит в пространство и, гундося, извещает:
- Беда, ребята!
- Снова задрал?
- Не задрал покудова, но собирается...
"А как же тогда вся эта ваша и вогульская вера, что у каждого медведя
свой район промысла?" - хотелось спросить у пастуха, да ему не до споров
было.
Еще когда мы всходили на Кваркуш, увидели до болони оцарапанные, в
занозы исполосованные стволы деревьев, и старшой наш объяснил: восставшие из
берлог медведи обтачивали об дерево за зиму отросшие когти. Один из наших
спутников его оспорил; дело, мол, не только в обтачивании когтей, таким,
мол, образом медведи отмечают место своего обитания, рост свой - чем выше
царапины на дереве, тем-де я могучей, значит, бойся меня, на пути не
попадайся.
- Так оно, поди-ко, так, - кивали головами вогулы, когда их спросили об
этом, но не понять было: подтверждают они такую теорию или относятся к
причудам зверей так же, как к домыслам заезжих людей, со снисходительным
почтением, храня, однако, в себе им лишь известные, а нам недоступные да и
не нужные смысл и тайну всего сущего в жизни древней и загадочной тайги.
Позднее от других охотников слышал я, что в обжитых российских лесах,
где медведя мало, а корму, в том числе и хлебного, много, зверь утратил
сторожевую привычку. Но северный, горный медведь живет по другим, более
суровым и жестоким законам. Если он за лето, которое тут совсем коротко, не
нагуляет жира, то останется шатуном или иссохнет зимой в берлоге. Означенный
когтями рубеж не всегда действовал устрашающе, и возле "хозяина", более
сильного, ловкого, пасся "приживала", доедая после него остатки дохлятины,
потихоньку воруя и пакостя. Постепенно такой вот "приживала" делался хитрее,
ловчее и коварнее самого "хозяина". Не раз и не два видели люди, как
смертельно дрались северные медведи, и случалось, молодой зверь изгонял
старого - может, своего родителя, с наброженных, кормных владений в
малодобычливые места.
Мир диких животных так сложен, загадочен и многообразен, что
человеку-властелину лишь кажется, будто он все про них узнал, - это одно из
многих, пусть не самых тяжелых, но и не самых простых заблуждений. Вон даже
вогулы ошиблись - они заверили на прощание пастухов: до следующего года
вокруг "Командировки" будет покой, а меж тем косолапый бродит, караулит