"Виктор Астафьев. Ночь космонавта" - читать интересную книгу автора

долгий разговор, прервал его космонавт. - И кто он такой?
- Антошка-то? А варнак! Юбилейного выпрыску варнак! К
двадцатилетию Победы выскочил на свет, а известно: поздний грех
грешнее всех. Наказанье мне в образе его от бога выпало за тот грех.
Держу при себе. Ежели в город отпустить - он там всех девок
перешшупает - такой он у меня развытной да боевой! На алименты
истратит всего себя!.. - Лесник сокрушенно покачал головой, и,
придвинувшись, доверительно сообщил: - Вот и лес кругом, сплошная
тайга, а он и здесь эти, как их, кадры находит! То на лесоучастке, то
в путевой казарме... Как марал, кадру чует носом и бежит к ей, аж
валежник трешшыт! Шийдисят верст ему не околица! Деру его, деру, а
толку...
Захар Куприянович плюнул под ноги и шагнул по мелкому еще снегу
к кедру с отростком-сухариной. Космонавт не мог понять: отчего же это
у одного дерева стволы разного цвета? Стукнул обухом по сухарине
Захар Куприянович, прислушался, как прошел звон от комля до вершины
по дрогнувшему дереву, и, поплевав на руки, крепко ахая к каждому
взмаху, стал отделять от кедра белый, на мамонтовый бивень похожий,
отросток, соря крупно зарубленной щепой на стороны.
Свалив сухарину, лесник раскряжевал ее, поколол на сутунки и
подладил огонь, и без того горевший пылко, но по-печному ровно, без
искр и трескотни. Кедр без братнего ствола сделался кособоким,
растрепанным, в нем возникла просветь, и в самой тайге тоже
образовалась проглядина. "В любом месте, в любом отрезке жизни все на
своем месте находится", - с легкой грустью отметил космонавт.
Присевши на розовенькое внутри кедровое полено, Захар
Куприянович принялся крутить цигарку, отдыхиваясь, не спеша. На круто
выдавшихся надбровьях его висели осколки щепы, переносицу окропило
потом. Олег Дмитриевич успел выпить еще колпачок кофе, выдавил тюбик
белковой смеси и мечтательно сказал:
- Хлебца бы краюшечку, ржаного, с корочкой!
Лесник через плечо покосился на него, искривил рот в улыбке, и
получилась она усмешкой.
- Что, ангел небесный, на искусственном-то питанье летать
будешь, а на гульбу уж, значит не потянет? - и поглядел на небо. -
Скоро-скоро постолую тебя ладом, будет хлебец и похлебка, а ежели
разрешается, то и стопка. А покуль скажи, Алек Митрич: винтолет
прилетит - ему нужна площадка или как? Я вон дров наготовил для
сигнала, если что...
- Поляна есть?
- Как не быть. В версте, чуть боле - мой покос. Надо сигналить,
дак я и стог зажгу...
- Ну, зачем же сено губить! Попробуем до корабля добраться. Там
у меня кое-что посущественней есть для сигналов...
- Дело твое, - спокойно сказал Захар Куприянович, подставляя
космонавту плечо. - Но коли потребуется, избу спалю - не иэубычусь...
Космонавт поднялся, шагнул и, охнув от боли, почти повис на
Захаре Куприяновиче, Тот ловко подхватил его под мышку и понес, давая
ему лишь слегка опираться здоровой ногой. Получалось так, что будто
бы космонавт шел сам, но он лишь успевал перебирать ногами.