"Виктор Астафьев. Разговор на фоне новой книги (Из диалога Ирины Ришиной и Виктора Астафьева)" - читать интересную книгу автора

отчитывал меня знаменитый профессор, к которому обратился с жалобой на
постоянный шум-звон в контуженной голове. Жуков - продукт времени, и этим
все определено. Когда Ельцин был в Красноярске и заговорили о памятнике
Жукову, где его ставить, мы сказали: не на Красной площади. Красную площадь
надо очистить. Убрать мавзолей с этим маскарадом, убрать вельможные могилы,
переставить, вернуть на место памятник Минину и Пожарскому, надо
восстановить исторический лик площади. А все, что касается современности,-
на Поклонную гору, и памятник Жукову туда же.
- Виктор Петрович, знаю, о Чечне не очень хочется говорить... Но
все-таки?
- Нельзя было лезть в эту авантюру. То, что влезли,- глупость. А как
заметил справедливо Платонов: глупость - самое дорогое дело. Не стану
рассуждать, кто виновен больше, кто меньше,- у меня фактов нет для
бесспорных умозаключений, но что я знаю твердо: генерал Ермолов с
250-тысячным войском воевал против 20 тысяч горцев, и война растянулась
почти на 50 лет. У нас нет такого сроку и при современном вооружении ни
горцев, ни армии не хватит на длительное кровопролитие. Хотя, как старый
солдат, вижу, чувствую: скоро не кончится. Вот чеченка кричит в отчаянии:
"Россия, ты получишь много Афганов!" А при чем тут Россия? Жаль несчастных
людей и жаль мальчишек, пригнанных туда. Скажут: и на той войне, с немецким
фашизмом, были такие же мальчики. Да, но ими владело сознание, что родина в
опасности. А сегодня почему, зачем они должны рисковать своей жизнью, во имя
чего?
На улицах Грозного горят танки. А ведь давным-давно признано, что танки
как уличное оружие никуда не годятся. Их, между прочим, не надо было и в
45-м в Берлин вводить, где на узких улочках любой парнишка, любая старуха
могли шурануть в бок танка фаустпатронами, вот и горело там одновременно 750
наших танков. Сдуру влезли в город, ввязались в уличные бои, а если бы
Берлин окружили, блокировали, то встретились и договаривались бы с
американцами дальше на 500-700 км, и условия, и переговоры были бы другие, а
главное, сохранили бы жизнь сотням тысяч русских ребят. Но Сталину и Жукову
надо было, чтоб Берлин пал - на весь мир какое впечатление произведет эта
политическая акция! Чего уж тут думать о жертвах, тем более о телах
погибших! Великий грех - не предать их земле. Немцы ночью подбирали своих,
хоронили. А мы и тогда не спешили и до сих пор во многих местах этого не
сделали. Напиши, пожалуйста, что не на митингах с портретами преступного
генералиссимуса орать, не медалями бренчать, а надо, обязательно надо в
юбилей Победы по оврагам, болотам пройти, волховским, березанским под
Киевом, по всем, где полегли наши бойцы, сгрести косточки сотен, тысяч, а
может, и миллионов наших воинов, сделать памятные захоронения. Это
большевики породили такое презрительно-плевое - им на все плевать -
отношение и к жизни, и к смерти.
- Когда вам вручали премию "Триумф", то подчеркивали, что вы стали
лауреатом русской Нобелевки именно как русский писатель. При этом А. Битов
дал свое определение понятию "русский писатель". А ваше определение?
- По-моему, русский писатель - это писатель, живущий среди русских
людей и знающий их не понаслышке, язык не по словарю, а ощущающий основу
жизни локтями, боками и в какой-то мере осознающий, пропускающий через себя
нашу действительность, что, между прочим, отнюдь не так легко, как кажется
некоторым.