"Виктор Астафьев. Веселый солдат (повесть)" - читать интересную книгу автора

стог, из которого торчали две остро обрубленные жерди. Вторая половина поля
была вся в почти уже пониклой картофельной ботве, где подсолнушкой, где
ястребинкой взбодренная и по меже густо сорящими лохмами осота.
Сделав крутой разворот к оврагу, что был справа от наблюдательного
пункта, речка рушилась в глубину, в гущу дурмана, разросшегося и непролазно
сплетенного в нем. Словно угорелая, речка с шумом вылетала из тьмы к полям,
угодливо виляла меж холмов и устремлялась к деревне, что была за полем со
стогом и холмом, на котором он высился и просыхал от ветров, его
продуваемых.
Деревушку за холмом нам было видно плохо - лишь несколько крыш,
несколько деревьев, востренький шпиль костела да кладбище на дальнем конце
селенья, все ту же речку, сделавшую еще одно колено и побежавшую, можно
сказать, назад, к какому-то хмурому, по-сибирски темному хутору, тесом
крытому, из толстых бревен рубленному, пристройками, амбарами и банями по
задам и огородам обсыпанному. Там уже много чего сгорело и еще что-то вяло и
сонно дымилось, наносило оттуда гарью и смолевым чадом.
В хутор ночью вошла наша пехота, но сельцо впереди нас надо было еще
отбивать, сколько там противника, чего он думает - воевать дальше или
отходить подобру-поздорову, - никто пока не знал.
Наши части окапывались под горой, по опушке леса, за речкой, метрах от
нас в двухстах шевелилась на поле пехота и делала вид, что тоже окапывается,
на самом же деле пехотинцы ходили в лес за сухими сучьями и варили на пылких
костерках да жрали от пуза картошку. В деревянном хуторе еще утром в два
голоса, до самого неба оглашая лес, взревели и с мучительным стоном умолкли
свиньи. Пехотинцы выслали туда дозор и поживились свежатиной. Наши тоже
хотели было отрядить на подмогу пехоте двух-трех человек - был тут у нас
один с Житомирщины и говорил, что лучше его никто на свете соломой не
осмолит хрюшку, только спортит. Но не выгорело.
Обстановка была неясная. После того как по нашему наблюдательному
пункту из села, из-за холма, довольно-таки густо и пристрелянно попужали
разика два минометами и потом начали поливать из пулеметов, а когда пули, да
еще разрывные, идут по лесу, ударяются в стволы, то это уж сдается за
сплошной огонь и кошмар, обстановка сделалась не просто сложной, но и
тревожной.
У нас все сразу заработали дружнее, пошли в глубь земли быстрее, к
пехоте побежал по склону поля офицер с пистолетом в руке и все костры с
картошкой распинал, разок-другой привесил сапогом кому-то из подчиненных,
заставляя заливать огни. До нас доносило: "Раздолбаи! Размундяи! Раз...", ну
и тому подобное, привычное нашему брату, если он давно пребывает на поле
брани.
Мы подзакопались, подали конец связи пехоте, послали туда связиста с
аппаратом. Он сообщил, что сплошь тут дядьки, стало быть, по
западно-украинским селам подметенные вояки, что они, нажравшись картошек,
спят кто где и командир роты весь испсиховался, зная, какое ненадежное у
него войско, так мы чтоб были настороже и в боевой готовности.
Крестик на костеле игрушечно мерцал, возникая из осеннего марева,
сельцо обозначилось верхушками явственней, донесло от него петушиные крики,
вышло в поле пестренькое стадо коров и смешанный, букашками по холмам
рассыпавшийся табунчик овец и коз. За селом холмы, переходящие в горки,
затем и в горы, далее - грузно залегший на земле и синей горбиной упершийся