"Виктор Астафьев. Веселый солдат (повесть)" - читать интересную книгу автора

Но зима, холод - союзники разведчика! За полночь вызвездило, звонко
стало от мороза, задымили все блиндажи, землянки и траншеи у немцев на
передовой.
Вот и удача: побег один часовой за дровами, начал в минометном
"дворике" ящики ломать, винтовку, конечно, в сторону отложил. Тут его и
пристукнули, тут с него каску сняли, шинеленку и все это на Анкудина
напялили. Набрал он беремя дров, спешит дорогого полковника-тыловика
обогреть. Второй часовой и охнуть не успел, как ему пасть заткнули и
прикололи его, чтоб не дрыгался. С полковником тоже все обошлось. Спал он
уже крепко на топчане, укрывшись одеялом. Петя Сысоев разбудил его и
говорит: "Гутен морген!" - к горлу ему финку, теперь уже по-русски: "Только
пикни, сволота!" - и вот ведь что делает власть над человеком, кураж этот
проклятый, вяжут они полковника, снаряжают в путь-дорогу и того не видят,
что в темном углу блиндажа, зажавшись в землю, затаился немчик-холуй с ножом
своего господина, имеющим фамильный знак. Он лучинки щепал и в печурку
подкладывал, чтоб господину хорошо в тепле спалось. А тут эти тени вместо
болвана часового, которому он, холуй, приказал принести дров, и тот еще
ворчал что-то, не хотел идти. Но холуй пообещал ему дать возможность
погреться в штабном блиндаже, возле печурки, часовой и пошел за дровами...
Холуй не то чтобы очухался в углу, за печуркой, холую просто страшно за
своего господина, которого валяли, давили на топчане жуткие привидения,
господин хрипел, выкашливал что-то. Тонко взвизгнув, почти не глядя, холуй
сунул обеими руками нож в мелькавшее перед ним привидение, бросился из
блиндажа, но уже в проходе был уронен ребятами из группы захвата, тут же и
придушен. Широка спина у Анкудина Анкудинова - не промажешь, нож торчал под
лопаткой. Пока разведчики смывались с фашистской передовой, пока миновали
боевые охранения, потом и зону заграждения, у Анкудина натекли полные
валенки крови, замокрело и клеилось в штанах, он упал на снег: "Не могу!
Братва-а-а... не могу..."
Полковника волокли на саперных салазках, грубо сколоченных из
неструганых досок. На салазках немцы подвозили мотки колючей проволоки и
колья. Петя Сысоев сдернул полковника с салазок, бросил на них свою шинель,
опрокинул на салазки друга Анкудина Анкудинова, сверху на него навалил
полковника, прихватив раненого чьей-то обмоткой и ремнем, прошипел
полковнику: "Грей, сука!" - и разведчики снова рванули к своим траншеям,
подальше от света ракет, от густеющего немецкого огня, от слабеющего треска
ручного пулемета и автоматов группы прикрытия.
Петя Сысоев не велел вынимать из спины Анкудина нож, так поступают
охотники, и наваленный на него сверху полковник своей тяжестью пропорол
русского разведчика насквозь. Анкудин Анкудинов уже не помнил, когда
оказался в траншее, затем в медсанбате.
Анкудину Анкудинову и Пете Сысоеву сулили звание Героя Советского Союза
за того полковника, но взяли его все же поздновато: за оставшиеся до
наступления часы командование фронта успело подбросить на передовую лишь
кое-что и малость укрепиться, немцы скоро прорвали оборону первой линии, на
второй противник нарвался на более или менее организованную оборону, упорное
сопротивление. Контрудар, так секретно готовившийся немцами, был сорван, и
за это дали звание Героя начальнику разведотдела дивизии и замполиту
пехотного полка, который будто бы самыми умными советами обеспечил выход
разведчиков с языком.