"Виктор Астафьев. Веселый солдат (повесть)" - читать интересную книгу автора

Само собою, ни того, ни другого Героя разведчики в глаза не видели и
узнали о их подвигах из газет. Оставшихся в живых разведчиков наградили
орденами и медалями, наиболее же отличившихся Петю Сысоева и Анкудина
Анкудинова - вторыми орденами Славы, затем и третьими, однако ж и еще одну
награду получил Анкудин - эмфизему левого легкого и время от времени
открывающееся внутреннее кровотечение. Таежное поверье, усвоенное Петей
Сысоевым от алтайских охотников, что не надо вынимать нож из свежей раны,
коли вынул, рану чем-нибудь затыкай и перевязывай, иначе кровь через нее
утечет, - поверье это дорого стоило Анкудину Анкудинову: он послабел силой,
кашлял кровью, "маялся нутром", но был еще несгибаем духом.
Он заставил лизнуть лезвие ножа госпитального сексота, ножа, как я
догадался, вынутого из тела своего, с тем самым старинным фамильным
германским знаком какого-то знатного, древнего рода вестфальцев или
пруссаков, на протяжении всего своего воинственного пути украшающих себя,
дворцы свои и древние замки оружием и от веку бряцающих оружием перед
ошарашенно-трусливой Европой.
Рот Черевченко наполнился кровью. Поглядев на желтоватое скуластое лицо
Анкудина, брезгливо вытирающего лезвие ножа листом подорожника, он сплюнул
кровь, зажал рот левой рукой, правую поднял до "горы", что означало: "Я все
понял!"
- Иди! - сказал Анкудин Анкудинов тихо, увесисто. - И засыпь свою
поганую пасть стрептоцидом!.. Иль попроси парней нассать в нее - моча
всякую заразу обезвреживает.

x x x
Дня через три мужики пили "отвальную". Анкудина Анкудинова направляли в
Москву, в какой-то специальный пульманологический госпиталь. Ребята
подумали, что под таким мудреным названием скрывается тюрьма или лагерь
какой, но Анкудин успокоил ранбольных, сказав, что это в самом деле
госпиталь, и госпиталь непременно хороший, в плохой его более не пошлют...
И все же печален был Анкудин Анкудинов, печален и трезв. Выпивка не
брала его, да и почти не пил он, только прикладывался к стопке. Гуляли
мужики в избе госпитальной лаборантки. Анкудин Анкудинов ходил сдавать ей
кровь на анализ и "разговорился". Лаборантка Лиза уже входила в серьезное,
кубанское тело, но еще вовсе не растолстела, еще швы не расходились на ее
платье, белые волосы, закрученные в валы на шее и подле висков, придавали ей
моложавости, она казалась чуть перезрелой, но все еще легкомысленной
аппетитной пышечкой, хотя и проскальзывало в ней порою отчуждение, взгляд
делался холодновато-тоскливым, сдавалось тогда, что смешливая бабенка эта -
себе на уме.
Лиза мимоходом, будто вскользь, взглядывала на Анкудина Анкудинова,
подкладывала ему в тарелку что повкуснее и подливала в рюмашку. Бывший
разведчик вел степенный разговор, но успевал поблагодарить подругу за
внимание. Еще в вагоне я заметил, что пил он мало и аккуратно. Но как-то уж
так получалось, что он вроде бы все время активно участвовал в застолье, был
его центром и главой. Уж не старообрядка ли Фекла научила его этому
ненавязчивому, исподволь происходящему чувству собственного достоинства? О
Фекле своей Анкудин Анкудинов рассказывал охотней, чем о подвигах на войне.
Немало мы посмеялись, слушая о том, как, еще будучи студентом-дипломником,
на практике, где-то на границе Алтая с Монголией, он откопал утаенное