"Виктор Ассаул, Владимир Моисеев. Бурые маслянистые пятна " - читать интересную книгу автора

время приняла чересчур изощренный характер.

Когда вдалеке показались дома аристократического района, Муут вздохнул
с облегчением - "это тебе не Трущобы!" И хоть от бомбежек пострадал он
больше всех, и развалины эти, и груды щебня, но чувствуется здесь порядок.
Однако и здесь было неспокойно - началась перестрелка.

Что за черт, подумал Муут. Теперь и здесь стреляют!

Перестрелка смолка так же неожиданно, как и началась. Теперь можно было
идти спокойно - прохожие попрятались и не скоро теперь выйдут на улицы.
Наскоро перекусив в пустом кабаке, Муут торопливо зашагал в сторону окраин.
Так он шел долго и не встречал ни единого прохожего. Иногда вдалеке мелькали
маленькие человеческие фигурки и исчезали, едва он подходил к ним поближе.

- Эй, парень, стой! - из подворотни ему махал руками какой-то бородатый
человек. - Не ходи туда! Там воинствующие монахи! Иди сюда, скорее!

Муут сделал вид, что не заметил.

Ловушка, подумал он. Знаем.

Но когда ему навстречу вышли трое, он пожалел, что не свернул в
подворотню. Впереди шел человек без лица с сумкой в руках. Он подходил к
прохожим и вытаскивал из сумки какую-то бумагу.

Сбор подписей, догадался Муут.

Второй нес на вытянутых руках старинный грамофон с большой, ржавой
трубой. Из трубы лилась грустная, заунывная мелодия. Третий тащил за собой
огромный барабан, время от времени ударяя в него в такт музыке. Если
прохожий отказывался подписаться, музыканты, крадучись, словно ведомые
звуками, подходили сзади и начинали выкручивать руки.

Не желая испытывать судьбу, Муут не глядя на бумагу - наверное, это
было какое-то воззвание - поставил подпись - первое имя, которое пришло в
голову, и пошел дальше.

Было уже пять часов вечера, когда Муут заметил, что давно не встречает
развалин. Путь его пролегал мимо грязных одноэтажных построек. Из мелких
лавочек доносилась ругань, около третьесортных публичных домов торговали
индульгенциями, тут и там мелькали огромные неоновые вывески над кабаками и
кинотеатрами. К Мууту то и дело подходили небритые типы и предлагали гашиш,
морфий и еще что-то, о чем Муут и не слышал. Он шел вперед и никак не мог
отделаться от мысли, что здесь, на окраинах никто не слышал ни о бомбежках,
ни о прочих неприятностях, и живут прежней безмятежной жизнью.

Но вот и эти районы остались позади, улицы совсем опустели - видимо,
здесь уже никто не жил. Несколько домов горели, но никто не собирался их
тушить - никому до них не было дела.