"Дарья Асламова. Записки сумасшедшей журналистки" - читать интересную книгу автора

моей невинности, зато подарил мне чудесное ощущение собственной желанности.
Я вышла от него новой, женственной походкой, и весь мир лежал у моих ног.
Во вторую ночь меня попытался трахнуть другой мужчина, прямо на кухне
общежития, на невымытом столе для разделки мяса. До сих пор помню гнилостный
запах остатков пищи на кафеле и алкогольное дыхание моего неудачливого
насильника (я благополучно от него сбежала). Все это было не слишком
красиво, но я вдруг выяснила, что нравлюсь мужчинам. Этакая симпатичная и
острая девица, прекрасная своей неопытностью. Смесь девственницы и шлюхи. В
движениях у меня появилось что-то вольное а в голосе интимные, воркующие
нотки. Я стала щедро красить губы в чудовищный морковный цвет, а глаза
обводить черными треугольниками. На моих щеках свекольными пятнами цвели
искусственные румяна, а в ушах болтались синие пластмассовые звезды (они
казались мне верхом красоты и изящества). Неведение было моим лучшим другом,
я отличалась младенческой храбростью и слишком многого не знала, чтобы чего-
_ либо бояться. Я, как ребенок, лезла во все мышеловки, съедала сыр и ни
разу не прищемила себе хвост.
Меня, словно комету, сопровождал хвост поклонников. Я входила в любые
двери и с ходу заявляла: "Меня зовут Даша, мне 16 лет, я девственница". Всем
знакомым мужчинам я признавалась в любви со слезами на глазах и придыханием
в голосе. Этим простачкам страшно льстила первая влюбленность чистой
девочки, пока однажды меня не разоблачили. Мужики выловили меня в коридоре
общежития, заперли в комнате и устроили форменный допрос, кого же из них я в
точности люблю. Я лепетала что-то несуразное и переминалась с ноги на ногу.
Мне пообещали задрать юбку и вылупить за вранье, потом сжалились и
отпустили.
Жизнь становилась все веселее. На втором курсе я успешно потеряла свою
невинность - мужчина раздавил меня, как гроздь винограда, и, перебродив в
его любви, я стала вином. Амурные истории следовали одна за другой. Бог мой,
сколько мужчин отпили из моей чаши! Это была почти целомудренная
чувственность, лишенная пошлости, очищенная ясной правдивостью Юного
удовольствия. Передо мной была цель: мужская плоть, блаженная, тайная
близость, когда мужчина навеки уносит тебя в себе. Со своей кошачьей моралью
я легко шла по жизни. Помню, какой шок случился у моей мамы, когда я
прилетела в свой родной город Хабаровск после третьего курса. Она увидела
меня, идущую от самолета, в длинной цветастой рубашке с разрезами до пупа
(юбку я просто забыла надеть). На мне были черные чулки, и подвязки
открывались во всей красе при каждом вздохе легкого летнего ветерка.
Какой-то случайный попутчик покорно тащил мои чемоданы. Я шла, поводя
бедрами, и мужчины делали стойку, глядя мне вслед. "Блядушка", - грустно
резюмировала моя мама. В какой-то исторический момент я сообразила, сколько
выгод приносит быстротечное плотское очарование. член думать не умеет.
Хватит ходить в драных юбчонках и курить болгарские сигареты. Я медленно
стервенела, выискивая у мужчин слабые места. Та легкость, с которой я
распоряжалась собственным телом, избавила меня от материальных забот. В
одном чудесном фильме старая графиня, переспавшая в молодости со всеми
самыми богатыми и знаменитыми мужчинами, учит молоденькую девочку: "Ты
просто пройди мимо витрины с драгоценностями, повернись к своему попутчику
и, указывая пальчиком на бриллиантовое ожерелье, скажи невинным тоном:
"Какая прелесть!" И все: ожерелье твое". На бриллианты я, конечно, не
замахивалась, но гардероб мой существенно обновился.