"Хьелль Аскильдсен. Внезапная спасительная мысль ("Все хорошо, пока хорошо" #12) " - читать интересную книгу автора

- Пожалуйста, сядьте.
- Я промок. Так вот что. Вы были... это были вы. Так. Ну, хорошо. До
свидания, мне пора идти.
Я ушел, наверное, не с высоко поднятой головой, но был на взводе и
шагал так быстро, как не ходил уже несколько лет, а дома едва успел стянуть
с себя мокрое насквозь пальто и рухнул на кровать. Сердце бешено
колотилось, и я твердо решил никогда больше не ходить в парк.
Но постепенно пульс пришел в норму, мысли тоже. Моя реакция была
оправданной, думал я: вдруг всплыла моя тайна, я не был к этому готов. Все
нормально.
Я выбрался из постели, вновь ощущая себя, это я утверждаю с понятным
чувством удовлетворения, целиком и полностью самим собой. Встав под окном,
я пообещал вслух: "Он меня еще увидит!"
На другой день погода, к счастью, выправилась, и пальто почти высохло.
Во всегдашнее время я отправился в парк; не хватало еще, чтобы он заметил
во мне что-то необычное и почувствовал себя хозяином положения.
Но когда я приблизился к скамейке, он уже сидел там - другими словами,
это он повел себя странно.
- День добрый, - сказал он.
- Добрый день, - ответил я, садясь, и тут же взял быка за рога: - Я
думал, что, возможно, вы сегодня не придете.
- Браво! Один-ноль в вашу пользу.
Его ответ меня обрадовал: партнер мне достался достойный.
- Вы часто ощущали себя виновным? - спросил я.
- Не понимаю.
- В бытность судьей часто ли вы чувствовали вину за собой? Ведь вашим
делом было отмерить каждому должную мерку грехов.
- Моей профессией было применять закон. А что считать недозволенным,
определяют другие.
- Вы оправдываетесь? В этом нет нужды.
- Я не чувствовал себя виноватым. Напротив, сплошь и рядом я ощущал
себя воплощением неотвратимости закона, как в вашем случае.
- Да, поскольку вы не суеверны.
Он стрельнул в меня глазами:
- Что вы имеете в виду?
- Только простодушно суеверные люди считают задачей врача бесконечное
продление мучений смертельно больных людей.
- Вот оно что. Понятно. А вы не боитесь, что в случае легализации
эвтаназии ею начнут злоупотреблять?
- Совершенно очевидно, что ею злоупотребить нельзя. В противном случае
это уже не убийство из гуманности, но обыкновенное убийство.
Он не ответил, и я искоса взглянул на него, у него было странное,
мрачное и замкнутое выражение лица. Мне не чуждое. Понять, вызвана ли эта
угрюмость моими словами, или это его всегдашнее выражение, я не мог,
поскольку никогда прежде его толком не рассматривал. Теперь мне захотелось
восполнить этот пробел и тщательно его изучить, и я сделал это не таясь:
повернул голову и прошелся взглядом по его профилю; это самое малое из
того, что я считал себя вправе совершить в отношении человека,
приговорившего меня к нескольким годам тюрьмы. Более того, я вынул из
кармана очки и нацепил их на нос, нужды в этом не было, я прекрасно видел