"Хьелль Аскильдсен. Свидание ("Все хорошо, пока хорошо" #7) " - читать интересную книгу автора

скрывать, но если ты не желаешь ничего рассказывать, мне остается
предполагать наихудшее, поэтому мой долг - поставить в известность о
произошедшем ее отца. Если ты это сделаешь. Я это сделаю. Это подло. Думай,
что говоришь, Габриель. Это подлость из подлостей.
В зеркале отражалось солнце. Он спустился по лестнице и вышел из дому,
после дождя дорожка была мокрой и твердой. Он позвонил в дверь.
- Мама вышла на минутку. Чувствуй себя как дома. Тебе чай или кофе?
- Все равно. Можно я сяду на террасе?
- Конечно.
Он устроился в кресле-качалке. Она ходила из дома на террасу и
обратно. Напевала что-то себе под нос. На него снизошел покой, физическое и
душевное умиротворение, которое он испытывал и раньше, но крайне редко.
- Хорошо живешь!
- Ты думаешь?
- Эта терраса и сад.
- Он требует много забот, а лето слишком короткое. Ты забыл, наверно,
каково здесь зимой.
Чай с лимоном, сыр и печенье, визг электропилы вдалеке.
- Если б ты знала, сколько раз я проходил мимо вашей ограды и мечтал о
таком же замечательном саде.
- У вас тоже хороший.
- В нем нет ни единого места, которое бы не просматривалось из дома. Я
не мог уединиться ни в саду, ни в доме, только в подвале.
- Разве у тебя не было своей комнаты?
- Была, но я не осмеливался запирать дверь. У меня не должно было быть
никаких секретов от них, поэтому они входили, когда хотели, без стука.
Ящики моего письменного стола тоже запирались, но спрятать ключ я не смел.
Не помню, чтобы мне впрямую запрещали, это само собой разумелось. Все свое
я хранил в других местах. Помню, однажды я забыл на столике у кровати свой
дневник, маленький такой блокнот желтого цвета, который легко прятать. Мне
было лет пятнадцать-шестнадцать, и на первой странице я написал, что это
мое личное, и я запрещаю кому бы то ни было прикасаться к нему. Мать не
только прочла его, но и начертала карандашом поверх одной из страниц: Бог
видит все.
- А из-за чего конкретно ты уехал?
- Не знаю. Уже не вспомню. Я понимаю, это звучит глупо, ведь прошло не
так много времени, но я действительно не помню. Иногда я думаю, что я
сбежал после того, как увидел, что отец избивает мать, но на самом деле
после этого прошло много времени.
- Странно.
- Да. Я многого не помню. А про некоторые вещи я не знаю, были они или
я все придумал, хотя это тоже происходило недавно. Но и то, что я помню
отчетливо, мне трудно привязать ко времени: было мне тогда восемь, а может,
десять или пятнадцать. Самое удивительное, что в какие-то периоды моей
жизни мне из ночи в ночь снилось одно и то же, и в конце концов я стал
верить, что это не сон, что так было наяву. Одно время я считал, что не
получил аттестата из-за того, что не сдал письменного экзамена
по-английскому, причем я не завалил его, вовсе нет, это был хороший сон, в
котором я во время экзамена сидел и глядел на остальных ребят, я знал, что
мне нет нужды писать тест, что он слишком легкий для меня и лучше б я пошел