"Хьелль Аскильдсен. Окружение " - читать интересную книгу автора

кухню:
- Ну и погодка.
Потом она идет к себе, мурлыча, снимает с себя все до нитки и
усаживается на кровати под тропинкой, исчезающей в сени деревьев, обрывает
свое мурлыканье, достает из тумбочки портсигар и растягивается на
пестреньком покрывале, улыбаясь во все лицо. Альберт Крафт медленно
перечитывает то, что написал: "Он сказал, что... но он соврал; он то и дело
что-нибудь привирал, без злого умысла, похоже, он вынужден был
приукрашивать прошлое, чтобы справиться с настоящим, мы все этим грешим, но
его рассказам настолько нельзя было доверять, что это выводило меня из
терпения. Как-то раз он перегородил устье реки воздвигнутым там 200 лет
назад домом, и он красовался столь незыблемо, что я, в душе ни минуты не
веря ему, измыслил-таки повод навестить историка-краеведа, чтобы он своею
властью упразднил этот злосчастный дом. Но я все равно мучился: зачем он
ему понадобился непременно в устье реки? Или что за прихоть - уткнуть
бронзовую красавицу, отлитую в память об одиннадцати погибших моряках,
лицом в консервные банки, пылящиеся на полках захудалого магазинчика, хотя
всякому разумному человеку ясно, что ей безусловно надлежит есть глазами
море с постамента соответствующей высоты? Он был так уверен в своей
правоте, что непременно желал доказать это, а когда мы через полгорода
дотащились до статуи, он застыл в полнейшем изумлении и долго бегал глазами
от статуи до магазинчика, точно силясь найти разумное объяснение тому, что
бронзовая красавица вдруг взяла и зачем-то отвернулась". Альберт Крафт
цепенеет, глядя в одну точку в проеме открытой двери; потом вырывает
исписанные листки и прячет их в мелкий ящик письменного стола, возвращая
черному залоснившемуся блокноту девственную чистоту. Дождь кончился,
материк купается в солнце, на горизонте идет на запад судно. Крафт стоит и
смотрит на Восточную бухту - она похожа на подкову; времени семь пополудни.
Сзади к нему крадется Марион, она приближается медленно, потому что еще не
придумала, что сказать. Она нарочно наступает на сухую палку, но у него в
ушах шумит море. Она подходит ближе, он оборачивается, кивает: вечер
добрый. Смотритель маяка, вооруженный лишь биноклем, видит их как на
ладони, они стоят в метре друг от дружки, Марион спиной к отцу.
- Вы правы, - говорит Крафт, - человек не станет забираться на почти
необитаемый остров, если у него нет острейшей потребности побыть одному. Но
ведь одиночество - вещь такая огромная, его невозможно постичь, пока не
переживешь.
- Да.
- Мечты не терпят своего воплощения.
Он откладывает бинокль, оборачивается и видит жену, она медленно идет
в туалет, усаживается, прижимается глазом к щелке, уснула она там, что
ли? - и глазеет на красный домик.
- Тогда вам надо было приезжать во время осенних штормов. Тут такое
творится - отцу иногда приходится ползти на карачках до маяка и обратно,
честное слово.
Наконец она выходит из туалета, управилась-таки, и пропадает за домом.
Он приподнимает тяжелый ящик с инструментами, вынимает из-под него один из
журналов, полученных по персональной рассылке, устраивается поудобнее,
сперва рассматривает картинки, потом принимается за текст.
- А когда отец дополз до места, снег был страшно глубоченный, то