"Хьелль Аскильдсен. Окружение " - читать интересную книгу автора

приступок большого дома выходит смотрителева жена, и хотя с такого
расстояния легко обознаться, Крафту кажется, что она кивает ему, в этом нет
ничего особенного, он кивает в ответ, укорачивает шаг, улыбается; она могла
ошибиться, но вроде он улыбнулся ей, и она тоже улыбается и поправляет
волосы, в то время как Марион лежит на спине в Восточной бухте и смотрит на
белый рубец на небе, он теперь не такой прямой и ровный, потому что ветер
растрепал его, пока теснил к северу. Дверь в хижине стоит нараспашку, и
неизвестно с какой стати Крафт вспоминает, что хотел попросить смотрителя
сводить его на маяк; это не горит, но, с другой стороны, эта мечта - нет,
нехорошее слово, это желание настолько обременительно, во всяком случае, не
настолько необременительно, чтобы не стремиться разделаться с ним возможно
быстро, поэтому Крафт ставит пакет на пол, кладет на стол письмо, выходит
обратно на солнце и снова спешит к пристани. Смотритель поднимается домой,
тяжело увешанный покупками (придется подождать с просьбой, не могу же я
приставать к человеку, который столько тащит), и Крафт предлагает помочь,
но смотритель отвечает: спасибо, это все легкое, и лживость ответа
настолько зрима, что его естественно расценить как грубость, хотя с чего
бы? - поэтому Крафту ничего не остается, как все же изложить свою просьбу,
очень пространно, слово за слово внушая смотрителю убеждение, что это не
ребячество, а под конец он заявляет, что маяки всегда будоражили его
воображение, наверно, потому, что сам он вырос страшно далеко от моря. У
смотрителя сбилось дыхание, он не отвечает сразу, пока Марион встает и
подходит к кромке воды, но потом он говорит: конечно, раз вам так хочется.
Крафт считает ступеньки, но неожиданно у него перед глазами возникает
смотрителева жена, и она стоит перед его взором, пока он не добирается до
круглой башни наверху и не видит оттуда, сверху, Марион, возвращающуюся из
Восточной бухты. Он обнаруживает бинокль, пытается навести на нее,
промахивается, двигает его выше, ниже - попалась! да как близко, четко, до
непристойности, думает он. А потом мрачнеет: так они все дни следили за
мной, а я не догадывался; когда я не в хижине, им видно малейшее мое
движение, как мне сейчас видно ее, трехсот метров как не бывало, для оптики
такого качества это не расстояние. Она идет и улыбается солнцу и ветру,
когда она поднимает глаза на маяк, Крафт отшатывается и опускает бинокль, а
Марион неожиданно приходит в голову, что последний раз она плакала на
похоронах бабушки, не потому, что безумно ее любила, хотя бабушка по-своему
была ей дорога, но слезы навернулись Марион на глаза не от скорби, а от
умиления, слишком все было благостно: легкий, тихий дождик, опущенные долу
серьезные лица, пение, больше похожее на неглубокий вздох или бормотание.
Крафт вспоминает, где и как лежал бинокль, кладет его на место и тут видит,
что она свернула с тропинки и идет к маяку, потом слышит шаги по железным
ступенькам. Она упирает в него ошарашенный, неприязненный взгляд и опускает
глаза.
- Я не знала...
Смотритель устроился за столом и листает ту газету, что посвежее. Муха
ползет по его голой руке и приятно щекотится. Мария сидит напротив со
второй газетой, за предыдущее число. Она оперлась локтями на страницы
четыре и пять и положила голову на руки. Марион стоит в центре башни, над
морем, задвинув Крафта ближе к материку; подсвеченная солнцем белая стена
дома напоминает белый квадратик письма, и вдруг в нем оживает беспокойство:
внизу, в хижине, его ждет еще одно заинтересованное мнение, оно стремилось