"Лев Аскеров. Человек с того света" - читать интересную книгу автора

ие сообразив, почему робот разбудил его в столь сладкую пору сна, Мефодий,
вместо того, чтобы поднять трубку спецсвязи, привел в действие боевой
механизм Лешего. И вот... жалкая жертва.
- Ну ты даешь, черт эдакий, - подавив вспыхнувший было в себе смешок,
промычал он заспанным голосом и потянулся к аппарату.
- Доброй ночи, Меф, - услышал он хорошо знакомый ему баритон, хозяин
которого отнюдь не баловал сотрудников редкими качествами его тембра.
Во всяком случае, за шесть лет работы в Интерполе Мефодий по телефону
спецсвязи разговаривал с ним ие то два, не то три раза. Правда, тет-а-тет
общался гораздо чаше.
Мефодий внутренне подобрался. Шеф Интерпола но пустякам не выходит на
связь.
- Я русский, наверное, никогда не одолею, - уже на родном английском
пожаловался он.
- Добрый день, Боб.
- Без упреков, Меф. Пеняй не на пояс времени, а на свою профессию.
- Уже начал.
- Ну и отлично. Но, ругая себя, ты, как у вас в Одессе говорят: "Слушай
сюда".
Последнюю фразу шеф слепил по-русски и рассмеялся.
- Я весь внимание, Боб.
Странно, поймал себя на неожиданной мысли Мефодий, что значит привычка!
Еще несколько лет назад ему, русскому человеку, привыкшему к старшим по
возрасту, должности и званию обращаться по имени отчеству, казалось диким
называть грозного шефа Интерпола по имени. Тем более, что Роберт Мерфи был
старше него, Мефодия Артамонцева, на 22 года. При первой же беседе с ним, с
новым сотрудником, Мерфи заявил: "Я люблю, когда меня называют просто - Боб,
а лучше - Бобби... Если же вы, сэр, не хотите, чтобы наша встреча
закончилась для меня вывихом языка при произношении вашего имени с
отчеством, вас я стану называть Меф...".
А однажды Роберт Мерфи, которого Артамонцев упорно величал "господин
Мерфи", резко оборвал его: "Мы здесь, - заметил он, - скорее товарищи. По
работе. Но слово "товарищ", насколько мне известно, имеет красный цвет.
Поэтому я предпочитаю бесцветное - Бобби..."
В таких взаимоотношениях была своя сермяжная разумность. Раскованность,
что ли. Нет, скорее всего, доверительность.
- Ну, слушаю тебя, Бобби, - нетерпеливо бросил он в трубку.
Артамонцев сначала не обратил внимания на свой по-мальчишески капризный
тон, но позже, анализируя состоявшийся диалог, объяснил его тем, что в его
отношениях с шефом, по ряду известных причин, давно уже появилась глубокая
взаимная симпатия. Какая бывает между любящим мудрым отцом и сыном, промахи
которого по возрастным соображениям принято называть непосредственностью.
- В общем, дела такие, - продолжал после непродолжительной паузы
Мерфи. - К нам, то есть лично ко мне, обратился МАГ. Да-да, ты не ослышался,
мой мальчик. То самое Международное Агентство по тем самым непонятным
проблемам двуногих, - с жестковатой насмешкой выговорил он. - И не
перебивай!
Мефодий и рта не раскрыл. Хотя его так и распирало поправить шефа - ни
"по непонятным проблемам двуногих", как тот выразился, а "по глобальным
проблемам Человечества".