"Айзек Азимов. Бильярдный шар" - читать интересную книгу автора

бедным его тоже не назовешь.
Но в голосе Присса не чувствовалось удовлетворения. Возможно, не только
потому, что его раздражало богатство Блума; причиной могло быть и то, что
слава Блума обошла весь мир, и то, что, куда бы Блум ни приехал, его
чествовали повсюду, в то время как Присс вне стен научных конференц-залов
и университетских клубов был мало кому известен.
Не знаю, можно ли было прочесть эти мысли в моих глазах или догадаться
о них по тому, как я морщил лоб, но только Присс продолжал:
- Однако, как вам, наверно, известно, мы с ним друзья. Раз, а то и два
в неделю мы сходимся за бильярдным столом. И каждый раз я его обставляю.
(Это заявление я опустил из текста интервью. На всякий случай я
обратился за уточнением к Блуму, который в ответ разразился пространным
контрзаявлением, начинавшимся словами: "Иногда он обыгрывает меня в
бильярд. Этот старый осел...", и далее Блум совсем перешел на личности. Ни
один из них не был новичком в этой игре. Мне как-то довелось
присутствовать на одной из их партий - это было после заявления и
контрзаявления, - и я могу сказать, что оба они орудовали киями с
профессиональным апломбом. Более того, они сражались "насмерть", и во
время игры я не заметил и намека на дружеские отношения.)
- Не откажите в любезности сделать предсказание относительно того,
удастся ли Блуму создать антигравитационную установку?
- Вы, по-видимому, хотите, чтобы я поставил свое имя на карту? Гм-гм.
Ну что ж, давайте подумаем вместе, молодой человек. Только что мы
подразумеваем под антигравитацией? Наша концепция гравитации основана на
общей теории относительности Эйнштейна, которой вот уже сколько лет, но
которая тем не менее в своих пределах остается незыблемой. Для
наглядности...
Я вежливо слушал. Мне уже приходилось выслушивать его рассуждения на
эту тему, но, если я хотел выудить для себя что-нибудь ценное, нужно было
не мешать ему самому пробраться сквозь дебри теории.
- Для наглядности, - сказал он, - представим себе вселенную в виде
абсолютно плоского, не имеющего толщины листа сверхгибкой и сверхпрочной
резины. Если определить массу как нечто взаимосвязанное с весом - подобно
тому, как это имеет место на поверхности Земли, то тогда нужно ожидать,
что любая масса, оказавшаяся на листе резины, продавит в нем лунку. Чем
больше масса, тем больше будет такая лунка.
В реальной вселенной, - продолжал он, - бесконечное множество
всевозможных масс, и наш резиновый лист, соответственно, должен быть весь
испещрен лунками разной глубины. Любой объект, катящийся по нашему листу,
на своем пути будет постоянно проваливаться в эти лунки и, выскакивая из
них, менять скорость и направление движения. Эти изменения мы можем
интерпретировать как демонстрацию существования гравитационных сил. Если
путь движущегося объекта проходит достаточно близко от центра лунки, то
при достаточно малой скорости объект как бы окажется в ловушке и начнет
вращаться в лунке по эллипсу. При отсутствии трения он будет там вращаться
вечно. Другими словами, то, что Исаак Ньютон считал силой, Альберт
Эйнштейн определил как геометрическое искривление пространства.
Здесь Присс сделал паузу. Он говорил довольно гладко - для себя, пока
речь шла о том, что ему уже не раз приходилось объяснять. Но теперь он
точно начал продвигаться на ощупь.