"Айзек Азимов. Некролог" - читать интересную книгу автора

нескольку суток он не ел и не спал. Теперь даже лабораторные тетради
он держал у себя в сейфе в спальне, как будто боялся своих собственных
помощников.
И эта попытка, думала я обреченно, наверняка провалится. Но если
так, то наверняка тогда случится и другое... В его возрасте он наконец
поймет (ему придется понять), что последний шанс от него ускользнул.
Он просто вынужден будет все бросить.
Я решила ждать, собрав все свое терпение.
Но этот некролог за завтраком свалился как снег на голову.
Дело в том, что как-то по такому же случаю я заметила, что, по
крайней мере, в его собственном некрологе он может рассчитывать на
какую-то долю признания...
Теперь я понимаю, что мое замечание было не слишком остроумным.
Впрочем, мои замечания никогда и не претендовали на исключительно
остроумные. Мне просто хотелось как-то развеселить его, вытащить из
состояния уныния, когда, я знала это по опыту, он становился
невыносим.
А может быть, в этом была и бессознательная насмешка. Не отрицаю
этого. Он повернулся ко мне в бешенстве. Все его худое тело
затряслось, брови судорожно сошлись над глубоко запавшими глазами, и
он закричал:
- Я никогда не смогу прочитать свой собственный некролог. Никогда!
Даже этого я лишен! - И в ярости плюнул в меня. Злобно плюнул прямо в
меня.
Я убежала к себе.
Он так и не извинился. Но через несколько дней, в течение которых я
избегала его, наша неестественная жизнь потекла как прежде. Ни он, ни
я больше не вспоминали об этом случае.
И вот сегодня очередной некролог в газете. В одиночестве доканчивая
завтрак, я почувствовала, что в длинной цепи его неудач наступает
кульминационный момент...
Я чувствовала, что развязка близка, и не знала, то ли бояться, то
ли радоваться. В целом, наверно, я все же была рада. Любая перемена
была бы теперь к лучшему...

x x x

Он пришел ко мне в комнату до завтрака. Я шила, чтобы занять
чем-нибудь руки. Чтобы занять голову, я включила телевизор.
- Мне понадобится твоя помощь, - коротко сказал он.
Последний раз нечто подобное он произнес лет двадцать назад. И
невольно у меня потеплело внутри. Он был болезненно возбужден. На
обычно бледных щеках горели яркие пятна нездорового румянца.
Я ответила:
- С радостью. Если, конечно, смогу...
- Сможешь. Я отпустил своих помощников на месяц в отпуск. Они уедут
в субботу, и в лаборатории останемся только мы с тобой. Я сообщаю тебе
об этом заранее, чтобы ты ничем не занимала следующую неделю.
Я вся сжалась.
- Но, Ланселот, ты ведь знаешь, я не смогу тебе помочь в твоей