"Айзек Азимов. Убийство в Эй-Би-Эй" - читать интересную книгу автора

а потом - "еще страничку" и еще...
Я познакомился с ним в 1967 году, когда ему был 21 год. Мне было 34,
я уже выпустил две книги и считался вполне сложившимся, хотя и не слишком
известным автором. Джайлс полагал, что есть смысл показать мне свою
рукопись.
Как все другие писатели, я терпеть не могу непрошенные рукописи и
жажду новичков получить ценные указания.
Обычно я возвращаю рукописи непрочитанными, но Джайлс был слишком
наивен, чтобы послать мне свою по почте. Он явился самолично, даже не
договорившись по телефону. Именно эта наивность пробудила у меня нечто
вроде стыдливой жалости. Должен признаться, что я не задумываясь перерезал
бы литературную глотку юноши, если бы он не подставил ее так доверчиво.
Это был детина 6 футов и трех дюймов росту, довольно широкий в
плечах, но в ту пору крайне тощий (впоследствии он раздобрел). Он ходил,
виновато ссутулившись, как бы стыдясь своего роста.
Итак, он стоял передо мной с рукописью романа в руках, безмолвно
прося прощения за свой рост и глядя на меня так, будто смотрит не вниз, а
вверх. Не знаю, как это ему удавалось, но в его присутствии мне казалось,
что я выше него, и быть может, именно поэтому, к моему удивлению, я
произнес:
- Ну что же, присаживайтесь, посмотрим, что тут у вас такое.
Три часа спустя он все еще сидел, а я все еще читал, и было уже 7
часов вечера. Я предложил ему сходить через дорогу закусить и потом снова
возобновил чтение.
Нет, у меня вовсе не было впечатления, что я открыл гения. По правде
говоря, книга была ужасная - написанная витиевато, с жутким диалогом.
Но я продолжал читать. Это-то и было самым удивительным. Не знаю, как
он этого добивался, но невозможно было предугадать, что будет дальше, и
почему-то хотелось узнать.
Впервые в моей жизни - клянусь - я взял под свое покровительство
автора и его творение. Он дважды переписал книгу под моим руководством, и
на это ушло два года.
Не очень-то приятными были эти два года. Помимо небольшой суммы,
которую он регулярно получал от отца, у Джайлса не было никакого дохода, а
мой собственный страдал из-за того, что я тратил на него такую уйму
времени, черт бы его побрал! Под конец, когда у меня стало появляться
желание ткнуть его лицом в пишущую машинку и не отпускать, пока он не
испустит дух, я даже разрешил ему переехать ко мне, и он прожил в моей
квартире два месяца и пять дней.
Я помню каждый день, потому что это было невыносимо. Он не шумел, не
пил, не курил. Он старался не путаться под ногами. Он был неизменно вежлив
и покорен. Он был немыслимо чист.
Эта немыслимая чистота, наверное, и доконала меня. Конечно, я не
против чистоты, я сам стараюсь ее поддерживать. Но тщательно мыть руки,
как только отрываешься от пишущей машинки! Тщательно складывать всю
одежду, которая не на тебе! Тщательно стирать пыль, чистить и драить
небольшое пространство вокруг себя, пока оно не станет казаться
драгоценным камнем в оправе из ржавого металла, каким являлась остальная
часть моей квартиры.
Единственное, в чем он был неряшлив - это ручки. Почти у всех