"Айзек Азимов, Уильям Бойд. Расы и народы (Ген, мутация и эволюция человека) " - читать интересную книгу автора

Из того, что мы до сих пор сказали, давая характеристику расы, казалось
бы, не следовало ничего неправильного или опасного. И все же понятие расы
приводило к большим несчастьям, к жестокости и страданиям, к войнам и
смерти. Почему? Чтобы ответить на этот вопрос, скажем для начала, что люди
идентифицируют себя, то есть считают себя принадлежащими к некой группе. Все
достижения группы в целом могут тогда рассматриваться как собственные
достижения индивидуума, и он получает право ими гордиться.
Например, мальчик может поссориться с другим мальчиком и крикнуть: "Мой
старший брат побьет твоего старшего брата!" При этом он совсем не уверен в
том, что сам способен поколотить обидчика. Однако, будучи уверен, что его
брат может побить брата другого мальчика, он сам получает некоторое
удовлетворение от осознания этого факта, вырастает в собственных глазах.
Таким же образом дети объединяются в компании, убежденные в том, что
"наша компания может побить вашу". Взрослея, мальчики станут также
болельщиками какой-нибудь футбольной команды. Победы команды будут большими
событиями для них, а поражения обернутся настоящими трагедиями.
Весьма соблазнительно верить в то, что группа, с которой вы себя
идентифицируете, лучше, чем другие группы, что ваша семья лучше, чем
семейство соседа; ваша тусовка лучше, чем тусовка на следующей улице;
футбольная команда вашего города лучше, чем команда другого города.
Веру в собственное превосходство и второсортность других довольно
трудно поколебать. В бейсболе, например, конкуренция между "Джайентс"
("гигантами") и "Доджерс" ("хитрецами") известна давно. Болельщики
"Джайентс" и болельщики "Доджерс" яростно спорят весь сезон о достоинствах
своих команд. Ни одна группа никогда не прислушивается к аргументам
противника. В этом году "Джайентс" может закончить сезон победителем, в
следующем выиграет "Доджерс", но это ничего не меняет. Споры продолжаются.
И все же отождествление себя с какой-либо группой - скорее вопрос
эмоций, чем разума. Соперничество подобного рода редко достигает опасной
черты. Вы можете слышать о кровной мести враждующих семейств в некоторых
частях страны или о молодежных бандах, орудующих ножами, но такие серьезные
последствия семейной или групповой конкуренции - исключение, а не правило.
Некоторые самоидентификации, однако, более серьезны.
Например, вы говорите по-английски, и почти каждый из тех людей,
которых вы знаете, тоже говорит по-английски. Вы могли бы и не знать, что
идентифицируете себя с другими англоговорящими людьми; но, если вы вдруг
встретите человека, который говорит, например, только по-болгарски, он будет
казаться странным для вас лишь но этой единственной причине. Он для вас
иностранец, вы могли бы найти его манеру речи интересной или забавной, или
вы могли бы отнестись с подозрением к этому человеку. Но вы почти наверняка
не остались бы к нему безразличным.
Люди вообще с подозрением относятся к любому человеку, который
отличается от обычных людей. Человека, говорящего на непонятном языке, или с
какой-то особенной чертой, нетипичной для окружающих, или со странной
манерой одеваться, или исповедующего другую религию, или имеющего необычные
привычки, чаще всего относят к другой группе людей. Он - не такой, как все.
Это различие не обязательно должно быть большим. Любой из нас
почувствовал бы себя неловко в присутствии человека в тюрбане и длинных
струящихся одеждах, особенно если бы помимо этого у него было большое медное
кольцо в носу. Незнакомец мог быть одет так же, как ваш отец; и все же, если