"Яков Арсенов. Тринити" - читать интересную книгу автора

- Нет, а что? - встрепенулся Реша.
- Понимаешь... язык у тебя... красиво рассказываешь. Писать наверняка
не умеешь, а рассказываешь складно. Не то что Мат. - Гриншпон пнул по
толстому и не по годам целлюлитному крупу Мата. - Мычит, мычит и никак не
телится. А ты, видно, больше тяготеешь к чему-нибудь гуманитарному. Я
угадал?
- Это ты загнул! - возразил ему Реша. - Я дня не могу прожить без
вымазанной солидолом железки! Нашел гуманитария! Ты же знаешь, как невелик
шанс родиться лириком в семье механизатора. Тем более у нас в Почепе!
- А я тебе говорю, никакой ты не механизатор! - настаивал на своей
безошибочной наблюдательности Гриншпон. - Ты именно лирик, а никакой не
физик!
- Да нет, - сказал Реша. - Лирик и гуманист у нас, я чувствую,
Артамонов - молчит, молчит, а потом как икнет! Сколько сидим - хоть бы слово
молвил. А сам сегодня с такой тетерей крутил шуры-муры весь день, просто
ужас! Вот это лирика! Как зовут-то ее?
- Татьяна, - сообщил Артамонов. - Но называть ее лучше Таней.
- Почему? - удивились друзья.
- Потому что ик - это заблудившийся пук, - сказал Артамонов. Лирическим
наездом товарищей он был несколько спровоцирован и за компанию тоже
вспомнил, как повзрослел. После шестой дозы заводного напитка он
по-простецки доложил, что до какого-то момента в своей жизни он целыми днями
набивал зоску - была такая игра: брался кусочек овчины и к ней пришивалась
свинцовая пуговица для утяжеления. Снаряд этот назывался зоской, а смысл
игры заключался в том, кто больше раз набьет его, как говаривалось во дворе,
"щечкой". Находились мастера, которые поднимали зоску в воздух по тысяче
раз - Пеле просто отдыхал со своим тряпичным мячом в подворотне! Ну а потом
Артамонов пошел в лес за грибами, и его прихватило прямо под сосной, как
роженицу. Там, среди дерев, Артамонов от тоски присел на пень, чудом
удерживая ведро, на дне которого синел срезанной ножкой единственный
подосиновик. В те мгновения Артамонов не понимал, что с ним происходит, он
только чувствовал, что кто-то неведомый делает с ним что-то хорошее, и
смирно ждал счастья, как лошадь, которую чистят. И окажись под рукой в тот
горячий момент хоть какая-нибудь мадам, было бы просто извержение вулкана.
Но поскольку в лесу имелись только сосны, пришлось до получения
окончательного результата обнимать в истоме смолистое дерево.
- Хорошо, что не труп, - сказал Реша, - дерево, оно хоть живое.
- Дендрофил, - подыскал научный термин явлению Рудик. Все это время,
пока пацаны наливали да опрокидывали, он тихонько улыбался себе в усы. Его
несколько занимал весь этот школьный наив. Усы делали его лицо таким, будто
хозяина только что ударили по усам.
На разговор заглянул некто Фельдман, небольшого роста человек и совсем
безуглый. Он, как и Мат, тоже за день успел примелькаться на потоке, все
искал место, откуда лучше видно. А сейчас ему понадобилось узнать, какие
завтра занятия. При первом расмотрении к нему напрашивалась кликуха
"Карандух". Но прозвали его позже и более точно. Не Фельдфебелем, не
беспокойтесь.
- Завтра и разберемся, - посоветовал Фельдману не спешить Реша. - На-ка
лучше накати-ка за знакомство!
Фельдман всосал предложенное и запросто подсел к столу. В следующих