"Елена Арсеньева. Паутина любви (Татьяна Кузминская - Лев Толстой) " - читать интересную книгу автора

целый ворох нотаций: "Если ты будешь вести себя, как дома, бегать, скакать,
визжать и отвечать по-русски, когда с тобой говорят по-французски, то,
конечно, тебя не похвалят. Ты должна быть очень осторожна. С Кузминским веди
себя как следует..."
Однако заботливая маменька не предусмотрела главного: что Таня в
Петербурге совершенно потеряет голову при виде красавца Анатоля Шостака.
Он смотрел на нее совершенно не так, как другие мужчины. Под этим
взглядом она чувствовала себя взрослой и... слишком легко одетой. А может
быть, даже и вовсе раздетой. И глупой, очень глупой, бессловесной,
испуганной... Словом, это было очень волнующее смешение чувств. А его
комплименты!
"Вы прелестны с вашей строгой откровенностью!" - говорил он, а Таня
слышала только одно: "Вы прелестны!"
"Вы прелестны сегодня, эта прическа так идет вам!"
"Вы прелестны... вы прелестны..."
"Не уходите, дайте мне хотя бы несколько минут любоваться вами!"
"Любоваться вами..."
Анатоль касался ее рук, а когда укутывал в теплую накидку, то и
обнаженных плеч. Таня чувствовала его руки и совершенно не понимала, что с
нею происходит.
Кузминский насторожился. Он был взрослее, опытнее, он многое замечал,
даже то, что было скрыто от Тани. И боялся за судьбу их любви.
Анатоль и не думал скрывать свое увлечение. Даже его матушка, графиня
Шостак, как-то сказала Тане:
- Мой сын увлечен тобою и хочет следовать за тобою в Ясную.
Я уверена, что Лев Николаевич и Соня будут очень рады познакомиться с
вашим сыном, - старательно ответила по-французски растерянная Таня.
И, между прочим, Анатоль и в самом деле примчался в Ясную Поляну!
Кузминский тоже был там. Что за комиссия, создатель!..
Неловкость испытывали все. Лев Николаевич, принужденный изображать
радушного хозяина, сердито шипел:
- Таня, ты что это в большую играешь?!
А она ничего не могла с собой поделать. Ухаживание Анатоля, как и ее
увлечение им, стало всем заметно. Таня, впрочем, никогда не умела скрывать
своих чувств. Да и не старалась. Она шла в сад, потому что знала - он пойдет
за ней. Когда ей подавали оседланную лошадь, Таня знала, что именно его
сильная рука подсадит ее в седло. Она слушала его льстивые любовные речи,
она верила им, и ей казалось, что только он один, этот блестящий, умный,
красивый человек, оценил и понял ее. К тому же ему-то уж точно очень
нравилось, что Таня "играла в большую"!
Кузминский замкнулся совершенно. Таня плакала, но не сделала ничего,
чтобы наладить с ним отношения. Анатоль покорил ее окончательно.
"Почему он так завладел мной? - писала она в своем дневнике. - Когда я
с ним, мне и хорошо, и страшно. Я боюсь его и не имею сил уйти от него. Он
мне ближе всех! Господи, помилуй и спаси меня!"
А спасать, кажется, было от чего...
Как-то раз на верховой прогулке они остались одни в лесу. У лошади
Татьяны, Белогубки, ослабела подпруга. Анатолий снял Таню с седла - и уже не
выпускал из объятий:
- Таня, ты не хочешь понять, как я люблю тебя, как я давно хочу сказать