"Елена Арсеньева. Толстая Hан (Императрица Анна Иоанновна) " - читать интересную книгу автора

- Кто вы вообще такой?! Кто ваш отец?!
- А ваш? - с невинным видом спросил красавчик-граф.
Меншиков счел себя оскорбленным. Назревал международный скандал...
Однако решающую роль в разрешении этого вопроса сыграли не военные действия
и не усилия дипломатов - решающую роль сыграла все-таки женщина.
Анна твердо решила держаться за Морица. Она поселила его в своем
дворце, проводила с ним дни напролет, а ночами жестоко ворочалась в постели,
испуская нетерпеливые вздохи любовного томления.
Любовным томлением был обуреваем и ее почти жених. Правда, предметом
его ветреных чувств стала вовсе не герцогиня, а одна из ее фрейлин. Это была
пикантная и субтильная брюнеточка - совершенно во французском духе. Мориц
обожал носить своих возлюбленных на руках и наблюдать -за ними во время
горячей любовной скачки, когда сидящая верхом красотка подобна амазонке и
знай пришпоривает нетерпеливого жеребца. Но при всей своей буйной фантазии
Мориц не в силах был вообразить Анну в роли такой амазонки. Ей нужен не
проворный, легконогий жеребчик, а битюг-тяжеловоз! И хоть Мориц был сыном
Августа Сильного, сам он отчетливо осознавал: на руках носить Анну он вряд
ли способен! Надорвется! А куда деваться?.. Втихомолку печалясь о невеселом
своем будущем, он пока что тренировался в поднимании тяжестей с миленькой
фрейлиной. Каждую ночь дама прибегала в его покои, а потом Мориц относил ее
до комнаты фрейлин.
Какое-то время все оставалось шито-крыто, но... повадился кувшин по
воду ходить, там ему и голову сложить. Однажды грянул снегопад. Торя в снегу
тропу, Мориц так заворковался со своей крошкой, что не заметил: по двору,
как нарочно, тащилась в это время старуха служанка с фонарем. Ей почудилось
в метельной сумятице, что она видит привидение о двух головах. Служанка
завопила так, что мертвого могла бы разбудить. Да еще фонарем своим махала!
Мориц сделал поистине акробатический выпад, чтобы ногой вышибить у
заполошной бабки дурацкий ее фонарь. Однако поскользнулся - и рухнул наземь
вместе со своей громко завизжавшей ношей...
А охрана герцогини в те дни и ночи держала ушки на макушке, ибо что в
городе, что в окрестностях пошаливали дерзкие разбойничьи шайки. Спали
вполглаза, не гасили факелов. Ох, неудачное время выбрал Мориц для амурных
шалостей!
Итак, старуха кричала, фрейлина визжала, Мориц страшно бранился,
набежавшая охрана вопила: "Лови-держи!", и двор был залит светом факелов.
Анна, которой не давали уснуть мечты о Морице и о близком супружеском
счастье с ним, подскочила к окну - и теперь наблюдала за всем этим Содомом и
Гоморрой.
Она поняла, что обманута... что утонченный граф совершенно, ни чуточки
не любит жирной вестфальской колбасы, а предпочитает ей другие лакомые
кусочки.
Мориц высунул из сугроба свою занесенную снегом черноволосую голову и
увидел в окне второго этажа герцогиню Курляндскую. Лицо Толстой Нан никогда
не отличалось богатством мимики и выразительностью, однако сейчас каменная
неподвижность ее черт была гораздо выразительней любой, самой злобной
гримасы. И граф Саксонский понял, что герцогом Курляндским ему не стать
никогда...
Да уж! Прежняя неуправляемая вспыльчивость ожила в душе Анны. Морицу
был дан от ворот поворот, в Петербургу Дрезден полетели гневные послания с