"Елена Арсеньева. Толстая Hан (Императрица Анна Иоанновна) " - читать интересную книгу автора

считаться. Она не имела никакого права его делать. Девка, вытащенная из
грязи! Другое же завещание...
Сенатор Дмитрий Голицын запнулся и посмотрел на князей Долгоруких. Ишь,
мигом навострили уши! Думают, коли умер мальчик-император Петр Алексеевич,
обрученный жених этой гордячки Катьки Долгорукой, то ей, невесте, теперь
прямая дорога на царство. Ходят какие-то смутные слухи, якобы они измудрили
что-то с духовной юного государя, надеются бог весть на что... Ну и зря
надеются!
- Другое завещание, приписываемое Петру II, - возвысил голос Голицын, -
подложное!
Кто-то из Долгоруких попытался протестовать, но Голицына было не
остановить.
- Вполне подложное! - с силой повторил он, пристально озирая
присутствующих и радостно осознавая, что с ним все согласны: нового
возвышения временщиков Долгоруких, которые из юного императора веревки вили,
никто не хотел.
А кто, кто возвысится? Ну, понятное дело, тот, кто сделается ближе
других новому государю либо государыне. А кто станет российским государем
либо государыней?
Об том и шел 19 января 1729 года, немедля после смерти юного Петра
Алексеевича и учинившегося в стране безвластия, тяжкий спор и Лефортовском
дворце. Вели этот спор члены Верховного совета: канцлер Головкин, вице
канцлер Остерман, двое князей Долгоруких, Алексей Григорьевич и Василий
Лукич, сена торы Дмитрий Голицын, Павел Ягужинский и еще двое или трое
почтенных господ.
- Ублюдки Петра I не могут приниматься в расчет, - торопился Голицын,
разумея под этим оскорбительным словом не только легкомысленную Елисаветку,
которая умудрилась своим поведением отвадить от себя всех серьезных женихов,
но и сына ее недавно умершей сестры Анны Петровны, голштинского принца
Петра-Ульриха.
- Да уж, незаконнорожденных нам не надобно! - поддержали собравшиеся.
- Евдокия Федоровна имеет свои права, но права трех дочерей царя Ивана
стоят выше, - продолжал Голицын.
Про первую жену Петра, Евдокию Федоровну Лопухину, отвергнутую,
ошельмованную царицу, страдалицу-инокиню, в святом постриге Елену, понятно
всем, помянуто было из чистой вежливости. Ну какая из нее государыня?!
Пускай спокойно доживает свой век, на котором пришлось ей хлебнуть горя с
избытком! А вот к словам о трех дочерях Ивана следовало прислушаться. Опять
прав Голицын!
- Старшая должна быть исключена из-за своего мужа, - веско изрек
Дмитрий Михайлович, и собравшиеся вновь согласно кивнули. Да уж, выдвинуть
на русский престол герцогиню Мекленбургскую - это значит короновать ее
придурковатого скандалиста-мужа. О младшей, царевне Прасковье Ивановне, тоже
речи быть не может: она в морганатическом браке с Василием
Дмитриевым-Мамоновым.
Ну, коли так, выбор невелик: все сходится на Анне, герцогине
Курляндской.
- Женщина вроде бы умная, - не- вполне уверенно изрек Голицын, разумея
под сим словом: покладистая, сговорчивая. - Поговаривают о ее дурном
характере, но курляндцы на него не жалуются...