"Хуан Хосе Арреола. Выдумки на любой вкус" - читать интересную книгу автора

Пабло стал смотреть на человеческие пороки иначе, чем прежде: из-за ошибки в
дозировке кто-то обретает избыток добродетели, а кто-то оказывается
обделенным. И тогда всеобщий дефицит порождает лживую добродетель, которая
всем представляется злом.
Пабло испытывал великое сострадание к тем, кто не осознал себя
носителем Бога, кто либо позабыл о Нем, либо отверг Его, к тем, кто приносит
Его в жертву своей тленной плоти. Он узрел человечество жаждущее, ищущее
неустанно утраченный архетип. Каждый рожденный может быть спасителем, каждый
умерший - утраченная надежда. Род человеческий с первых дней своих
составляет всевозможные комбинации, подбирает все мыслимые и немыслимые дозы
божественных частиц, рассеянных по миру. Человечество стыдливо скрывает свои
промахи и упущения, засыпая их землей, и восторженно взирает на каждое новое
жертвоприношение матерей. Великие злодеи мира лишают человечество надежды.
Быть может, перед концом света они испытают последнее разочарование, когда
восторжествует в человеке полностью противоположный архетип, и тогда явится
зверь апокалипсиса, устрашающий всех на протяжении уже многих столетий.
Но Пабло познал: никто не должен терять надежды.
Человечество -бессмертно, ибо в нем живет Бог, и если есть в человеке
что-либо непреходящее - это сама Божия вечность. Великие катаклизмы, потопы,
землетрясения, война и чума не смогут покончить с человеком. У человечества
никогда не будет лишь одной головы, которую кто-либо смог бы срубить одним
ударом.
Со дня откровения Пабло стал жить новой жизнью. Мелочные дела и заботы
для него перестали существовать. Казалось, обычный - ежедневный и еженощный,
еженедельный и ежемесячный - ход времени для Пабло остановился. Он пожелал
жить только в едином мгновении, безмерном и неподвижном, словно скала
посреди вечности. Свое свободное время он посвятил размышлениям и
человечеству. Всякий день его озаряли необыкновенные идеи, и мозг его был
полон сияния. Без какого-либо усилия с его стороны, вселенский дух проникал
в него, он чувствовал себя просветленным и трансцендентальным, словно мощный
весенний напор пробудил молодую листву его бытия. Его мысль парила в
запредельных высотах. Захваченному идеями, витающему в облаках, ему стоило
неимоверных усилий вспомнить на улице, что ступает он все-таки по земле.
Город стал для него другим. Дети и птицы приносили ему благие вести. Краски
казались ярче и сочней, словно все вокруг раскрашено ими мгновение назад.
Пабло нравилось всматриваться подолгу в море и горы. Умиротворенный, смотрел
он на лужайки и родники.
Почему же остальные не хотят разделить с ним эту наивысшую радость? Из
глубины сердца Пабло рассылал всем безмолвные приглашения. Порою восторг,
испытываемый в одиночестве, приносил беспокойство. Весь мир принадлежал ему,
и Пабло трепетал, как ребенок перед огромным подарком, и жаждал наслаждаться
им бесконечно долго. Он посвящал вечера созерцанию большого и прекрасного
дерева или бело-розового облака, что тихо плывет в небесах, или белокурого
ребенка, играющего в мяч на лужайке.
Разумеется, Пабло осознавал: непременное условие его наслаждения - им
ни с кем нельзя поделиться. Он сравнивал свою нынешнюю жизнь с прежней.
Пустыня, однообразная мертвенная пустыня! И понял: если бы кто-либо принялся
описывать ему, непосвященному, такое видение мира, он остался бы
равнодушным, запредельное было бы для него лишь звуком пустым.
Он не рассказывал никому даже о самом незначительном своем откровении.