"Хуан Хосе Арреола. Выдумки на любой вкус" - читать интересную книгу автора

как бы затаив насмешку.
Итак, все мои усилия надеть их пошли прахом. Я начал пристально
рассматривать сделанное вами. Откровенно говоря, в сапожном деле я - полный
невежда. Мне известно только, что одни башмаки причиняли мне страдания; о
других же я вспоминаю, напротив, с нежностью - как вот об этих, когда-то
мягких и податливых.
Я отдал вам в починку превосходные башмаки, верно служившие мне не один
год. Мои ступни чувствовали себя в них как рыба в воде. Они были больше чем
просто башмаки - часть моего тела, спасительное прикрытие, придававшее моей
походке размашистость и уверенность. Кожа их защищала меня поистине как моя
собственная. Правда, они начинали уже показывать признаки износа. Прежде
всего подметки - истончившиеся настолько, что стало ясно: башмаки доживают
последние дни. Когда я пришел к вам, через дыры в подошвах уже можно было
видеть носки.
Затем каблуки. Походка у меня слегка косолапая, и каблуки носят
отчетливые следы этого старого, так и не искорененного мною порока.
У меня возникло горячее желание продлить жизнь моих башмаков. Желание,
по-моему, совсем не предосудительное: напротив, оно - признак скромности и
даже смирения перед жизнью. Вместо того чтобы выбросить их, я решил подарить
им второе существование - конечно, не настолько славное и блестящее, как
первое. Кроме того, привычка людей, весьма небогатых, ремонтировать обувь,
если я правильно понимаю, составляет modus vivendi (Образ жизни) вам
подобных.
Должен признать, что изучение плодов вашего труда навело меня на
довольно-таки невеселые мысли. Вот одна из них: вы не любите свою работу.
Если вы, забыв обиду, навестите меня и пристально рассмотрите башмаки, то
признаете мою правоту. И обратите внимание на прошивку: слепой не мог бы
сделать хуже. Кожа обрезана с необъяснимой небрежностью: края подметок вышли
неровными и опасным образом выступают наружу. По всей вероятности, в вашей
мастерской нет нужных колодок: башмаки стали совершенно бесформенными.
Вспомните: даже изношенные, они сохраняли приятные глазу очертания. А
теперь...
А попробуйте-ка пощупать их внутри! Вы обнаружите странную полость, в
которую влезет разве что лапа какой-нибудь рептилии. И еще одна
неприятность: у самых носков - некий выступ, твердый, будто из цемента. Как
такое возможно? Мои ноги, сеньор сапожник, - это обычные ноги, такие же, как
ваши (если, конечно, у вас конечности человеческого существа).
Но достаточно. Я написал, что вы не любите свою работу: это
действительно так. Обстоятельство, печальное для вас и рискованное для ваших
клиентов, явно не склонных бросать свои небольшие деньги на ветер.
Замечу кстати, что моим пером движут не корыстные соображения. Я беден,
да, но не мелочен. И я вовсе не пытаюсь посредством своего письма вернуть
деньги, уплаченные за ваш разрушительный труд. Ничего подобного. Я пишу вам
со всей искренностью и простотой, чтобы призвать вас полюбить свою
профессию. Я поведал вам трагедию моих башмаков, чтобы внушить вам почтение
к занятию, выпавшему вам на долю, занятию, которому вы учились в
молодости... Прошу прощения, ведь вы и сейчас еще молоды. Тем лучше: значит,
если вы забыли, как чинят ботинки, - у вас есть время начать все сначала.
Нам так не хватает мастеров, похожих на умельцев прошлых лет... Они
работали не из-за денег, а из уважения к священным законам ремесла. Законам,