"Фернандо Аррабаль. Необычайный крестовый поход влюбленного кастрата, или Как лилия в шипах" - читать интересную книгу автора

Но если они - делать им нечего - выдвинули блистательную гипотезу о
том, что Тео был самым настоящим висельником и убийцей, зачем им
понадобилось сажать его на наркотики моими руками и по твердой цене? Мог ли
я предпринять расследование с подозреваемым, который спал, как у себя дома?
Мог ли застичь на месте особо тяжкого преступления, именуемого убийством,
человека, сонного в пух и прах? Но если Тео и в самом деле преступник,
служит ли ему сон орудием, чтобы убить самого председателя Гильдии врачей?
Вот ведь сборище ничтожеств и олухов!


XXXII

Министр юстиции пытался умаслить меня сообразно со своей должностью,
которая ко многому обязывала. Я опасался, как бы он не пожаловал мне еще
одну правительственную награду... не хватало только, чтобы мои коробки
из-под подержанных ботинок были единогласно превращены в рога изобилия,
полные через край медалей, крестов, орденских лент и лавров из шоколада,
причем даже не швейцарского.
Чтобы сломать ледок лета, я спросил:
"Господин министр, не желаете ли дромадера, серьезного и с отличными
служебными характеристиками, для покупок по каталогу?" Он не усмотрел -
потому что был министром - отсутствия иронии, крывшегося в моем замечании,
помимо обещанных златых гор. Я обратил внимание, что он во всем со мной
соглашался, как будто разговаривал с сумасшедшим, хотя единственная разумная
вещь, которую он мог бы сделать в подпитии, как и все его собратья из
правительства, - это подать в отставку, предварительно почистив нос едким
натром.
Он уже успел заколебать меня своими громами и молниями, да еще,
вдобавок ко всем кушам и заначкам, намеком коснулся Тео. В тот самый
момент... когда могла без объявления разразиться мировая война, вычисленная
Нострадамусом. Я был так взбешен, что перепутал свой палец со смычком первой
скрипки и, не зная, как далеко меня занесет, запасся обратным билетом.
Министр торжественно и телефонно назначил меня главным администратором
судопроизводства в Корпусе Неизлечимых, в полном соответствии с правилами
Аристотеля. Правительство в полном составе поручило ему поздравить меня
публично и в третьей степени.
Сразу после этого он потребовал, чтобы я нынче же вечером запер Тео на
ключ и накрепко в погребе, в подвальном этаже, который, для пущего смеха, не
находился на крыше. Дабы подчинить его грубой силе, он послал мне в мешке
две пары наручников "made In Mauritania", игнорируя позор и поношение
национальной промышленности, проданной на корню за границу. Одной парой
следовало сковать запястья Тео, подобно глухим в пустыне, другой, более
прозаично, его лодыжки a giorno.{28} С тою же инакостью он снабдил меня
цепями, чтобы я привязал Тео к газовой плите, и это невзирая на летнюю жару!
Я спросил, не нафабрить ли заодно ему усы. Если мои выдающиеся и заунывные
читатели дошли до этого места в рассказе, они не могут не знать, какого я
мнения в тот момент придерживался о монстре-собеседнике, который был так
туп, что не мог даже нарисовать одноименный угол. После этого остается
только заткнуть фонтан. Кажется, я все сказал. Продолжение в следующей
главе.