"Фернандо Аррабаль. Необычайный крестовый поход влюбленного кастрата, или Как лилия в шипах" - читать интересную книгу автора

Вопрос: Сколько больных в день поступает в Корпус?
Ответ: Ни много, ни мало, равно числу ежедневно умирающих. Такая
всепоглощающая стабильность наглядно показывает, без необходимости совать
свой нос в чужие дела, что даже среди самых благонадежных приказывают долго
жить лишь те, что жить больше не могут.
Вопрос: Знают ли сами неизлечимые, что они обречены и срок их
исчисляется максимум двумя годами?
Ответ: У нас в Корпусе я никогда никого не обязывал подчиняться каким
бы то ни было срокам.
Вопрос: Иначе говоря, знает ли больной, войдя в пределы крепостной
стены и став пациентом Корпуса Неизлечимых, что жить ему осталось не больше
двух лет?
Ответ: Как доктор пуленепробиваемых наук, я должен сказать, что
продолжительность жизни и процент смертности не были бы подвержены
колебаниям, если бы больные не входили в Корпус через дверь в крепостной
стене, а поступали в наш центр кенгуриным прыжком через колючую проволоку.
Вопрос: Ясно выражаясь, знают ли ваши больные, что...?
Ответ (недосказанный заочно, а это не фунт изюму): Разумеется, они
знают, что я - автор этого романа, так как то был исключительно урожайный
год на портпледы, благодаря озоновому слою над Монмартром.
Вопрос: Получают ли они ежедневно лекарства и питание, необходимые для
бесперебойного функционирования Корпуса?
Ответ: Мы так и не получили, несмотря на неоднократные жалобы,
арахисовое масло для смягчения простыней.


XXXV

Комиссар, краснобай почище золотого тельца, позвонил мне снова, чтобы
"уведомить" о числе убийств, совершенных Тео, как будто я сам этого не знал
gratis pro Deo.{30} Сдерживая бешенство и не открывая шлюзов в бедламе, я
спросил, по какой причине правительству, которому он служит не в службу, а в
дружбу, непременно понадобилось поместить горы в самые возвышенные места
страны, упразднив в этих областях морское судоходство. Не удовлетворив
ответом мои сетования, комиссар запутался в пагубных и дурного вкуса
подсчетах преступлений, которые Тео якобы совершил с отменным аппетитом. В
порыве откровенности я посоветовал ему обратиться к психиатру, покуда не
упущено время; за умеренную плату я готов был подвергнуть психоанализу его
желчный пузырь в скрипичном ключе, а в качестве контрмеры остричь ему
пораженные кариесом ногти. Не признавая своего поражения, комиссар,
поскольку его саперная команда побраталась со Старой Андоррой, отвечал мне в
таком тоне, что я не на шутку испугался, как бы он не пожаловал мне улицу
или какую-нибудь Нобелевскую премию... это мне-то, когда я в то утро даже не
погладил брюки!
Не пробуя меня умаслить, как это делал простой министр юстиции при
исполнении, комиссар попытался пригрозить мне колотушкой Арлекина. Нашел к
кому обращаться! Я был сыт по горло макароническими стихами, чтобы получать
вдобавок заслуженные угрозы! Все это было так номинально и желудочно, что я
едва не объявил сидячую забастовку и не бросил свой роман кверху брюхом,