"Кристин Арноти. У каждого свой рай " - читать интересную книгу автора

ящике мама написала: "Г-жа вдова Жирарден". Она предпочитала слыть вдовой,
нежели быть брошенной или разведенной. Мне, по-видимому, было десять лет,
когда мы поселились в этом доме. Обращавшие на нас внимание люди принимали
моего отца, который периодически наведывался к нам, за маминого любовника.
Я поднималась с трудом. Часто останавливалась. Мне хотелось плакать. У
двери на шестом этаже перевела дыхание и позвонила.
Мама откликнулась:
- Иду...
С раздражением я прислушивалась к глухому шарканью домашних туфель. Она
спросила по другую сторону двери:
- Кто там?
Я начала стучать ногами:
- Это я.
- Я? Кто это?
- Я, Лоранс.
Она открыла. Я увидела ее синие глаза на взволнованном, слегка увядшем,
нежном, очень бледном лице. Я ее чуть не сшибла с ног входя.
- Ты уже не узнаешь мой голос?
- Сначала поздоровайся. Не нервничай так... Что происходит? Ты знаешь,
я не должна быть дома. Ты меня застала случайно.
Я ее слушала, едва сдерживаясь.
- Здравствуй, мама... Поцелуй в левую, потом в правую щеку. Затем я
попыталась избежать ритуального осмотра. Она обхватывала мою голову руками и
внимательно разглядывала лицо, чтобы определить мое настроение, как арбуз на
рынке.
- Тебе нужен отдых, моя девочка. Ты устала. Я высвободилась из ее рук.
- Ох, мама...
- Ты груба, - сказал она. - Почему ты пришла? Чтобы обидеть меня или
чтобы сделать мне приятное? Я тебе говорила: не приходи, не предупредив по
телефону. Теперь я работаю в ювелирном магазине каждый день. Сегодня
господин Берри занимается инвентаризацией.
У меня не хватало слов, я задыхалась от досады.
- Ладно, ладно... Твой шестой этаж меня доконал.
Прихожая была узкой, настоящий пенал.
- Хочешь чашку кофе? - спросила она.
- Даже две...
У меня пересохло в горле и душа изнывала от горя. Мы направились в
кухню. Она остановилась и сказала:
- Ты всегда сердишься, если я не открываю в ту же секунду. В Париже
следует быть осмотрительным. На третьем этаже опустошили квартиру. Вывезли
все...
- Вывезли?
- Даже канарейку прихватили...
Я не могла больше сдерживаться.
- Обворовали? Но что можно украсть в этом доме?
Стоя по-прежнему в полутемном узком проходе, он догадалась:
- Ты плакала?
Броситься бы к ней, излить море слез на ее блузку, рыдая на ее груди,
протягивая руку к носовому платку, как утопленница, голова которой все еще
выступает из воды, к спасательному кругу. Плакать, чтобы утешили. Услышать,