"Михаил Саулович Арлазоров. Циолковский " - читать интересную книгу автора

служили бумага и картон. Сургуч и клей соединяли части, аккуратно вырезанные
Ножницами. Из ловких рук мальчугана выходили домики, санки, часы с гирями...
На базаре за бесценок продавались старые кринолины. Пышные дамские юбки
к тому времени уже успели выйти из моды. Звенящие стальные пластинки
каркасов, отработавших свой век на дворянских балах, стали бесценным
материалом - пружинами самодвижущихся колясок и локомотивов.
Однажды Константин увидел токарный станок и загорелся желанием сделать
такой же.
- Ничего не выйдет! - говорили знакомые отца.
Но они не знали характера Константина. Спустя немного времени из-под
резца самодельного станка уже выбегала ароматная стружка.
Постройка станка существенно изменила мнение Эдуарда Игнатьевича о
сыне. И уж совсем иными глазами посмотрел он на него после спора, который
затеял Константин с одним из товарищей отца. Человек, с которым поспорил
юный Циолковский, изобрел "вечный двигатель". Схема этого двигателя
выглядела настолько правдоподобно, что даже петербургские газеты написали об
успешном изобретении. Однако юный Циолковский нашел ошибку, допущенную
изобретателем.
С присущими ему убежденностью и прямолинейностью Константин доказывал
нереальность очередного "perpetuum mobile". Никакие ссылки на авторитет
петербуржцев не могли поколебать юношу. Это было одно из первых в жизни
Циолковского восстаний против авторитетов. Как мы увидим в дальнейшем, он
никогда и ничего не воспринимал со слепой, безоговорочной верой.
Но не только о "вечном двигателе" спорят в доме Циолковских. Временами
Константин принимался рассуждать о материях, пугавших его родных. Ему,
видите ли, мало места на Земле. Он мечтает о полетах к звездам! Хорошо еще,
что эти крамольные бредни не слышит никто из посторонних. И, пуская в ход
всю полноту отцовской власти, Эдуард Игнатьевич решительно обрывал такого
рода споры. Бог знает куда могут завести подобные мысли...
Почти шестьдесят лет спустя, в 1928 году, Константин Эдуардович
вспомнил об этих спорах. "Вспомнил и записал: "Еще в ранней юности, чуть не
в детстве, после первого знакомства с физикой я мечтал о космических
путешествиях. Мысли эти я высказывал среди окружающих, но меня останавливали
как человека, говорящего неприличные вещи".
Циолковский еще слишком молод и недостаточно образован. Он не успел
найти подтверждений своей правоты. Но расстаться с мечтой о проникновении в
космос не в силах. Отсюда гордые слова, написанные спустя много лет: "Мысль
о сообщении с мировым пространством не оставляла меня никогда".
Шестнадцатилетний подросток поставил перед собой благородную цель. Но
хватит ли у него сил достичь ее? Сумеет ли он разорвать тенета безденежья,
принесшие столько горьких минут отцу?
Обо всем этом задумывается не только Константин, но и Эдуард
Игнатьевич. Способности сына, необычный склад ума очевидны. Но что проку в
способностях, если на них не обратят внимания знающие люди? Надо послать
Константина в Москву или Петербург.
Воображению Эдуарда Игнатьевича рисовались яркие картины: Константин
самостоятельно работает. Быстро накопив знания, он сдаст экзамены за
техническое училище или построит какую-нибудь новую, удивительную машину.
Эдуарду Игнатьевичу грезится, как сын беседует с профессорами, принимающими
живейшее участие в его судьбе.