"Михаил Саулович Арлазоров. Циолковский " - читать интересную книгу автора

Весь день не отрывался он от стола, пока к трем-четырем часам пополудни
(смотря по времени года) звонок возвещал: читальный зал закрывается, пора
сдавать книги.
В библиотеках всегда симпатизируют постоянным читателям. Однажды юноша
заметил: к числу заказанных им книг добавились какие-то новые.
- Это прислал Николай Федорович! - заметил служитель, и в голосе
прозвучали почтительные нотки.
Вскоре Циолковский познакомился с таинственным доброжелателем. Он
увидел старика, одетого в ветхое платье. Небольшая бородка и посеребренные
сединой кудри обрамляли лысеющую голову, а глаза горели подлинно юношеским
огнем.
- Я горжусь, что живу в одно время с подобным человеком! - сказал о
Федорове Лев Николаевич Толстой.
Незаконный сын князя Гагарина, Николай Федоров прожил жизнь весьма
необычную. Окончив Ришельевский лицей в Одессе, он преподавал историю и
географию в разных уездных училищах (в том числе и в Боровском, где спустя
несколько лет начал свою педагогическую работу Циолковский). В 1868 году
Федоров стал помощником библиотекаря в Чертковской библиотеке, вместе с ней
перекочевав в библиотеку Румянцевского музея.
Федоров до самозабвения любил свою работу. Его эрудиция не знала
границ. С равной легкостью подбирал он книги для заезжего инженера-путейца и
врача, работающего над диссертацией. С ним советовались писатели и историки,
математики и любители изящной словесности. К служебным обязанностям Федоров
относился столь ревностно, что свой мизерный заработок частенько тратил на
книги, которых не могла предоставить читателям библиотека.
Деньги Федоров ни во что не ставил, питаясь в основном хлебом и чаем.
"Федоров раздавал все свое крохотное жалованье беднякам, - замечает
Циолковский. - Теперь я понимаю, что и меня он хотел сделать своим
пенсионером. Но это ему не удалось: я чересчур дичился".
Однако, не взяв у доброго библиотекаря ни копейки, Циолковский все же
обязан ему многим. Ведь, как писал о Федорове один из его современников,
"это был в лучшем смысле слова учитель, наставник к ученому труду, умевший
вдохнуть в молодые умы священную любовь к знанию". И вероятно, не раз
доводилось слышать Циолковскому:
"Не забывайте, что за книгой кроется человек... Уважайте книгу из-за
любви и почтения к человеку. Библиотеки - это школы взрослых, следовательно,
высшие школы..."
Жизнь Циолковского в Москве - убедительное подтверждение любимого
высказывания Федорова. Трудолюбивый юноша не терял ни минуты зря. За первый
год он проштудировал физику и начала математики. На втором принялся за
дифференциальное и интегральное исчисление, высшую алгебру, аналитическую
геометрию, сферическую тригонометрию.
И если в биографиях большинства ученых можно заметить ясно очерченную
грань, отделяющую учебу от самостоятельного творчества, то у Циолковского
такой грани не было. Самостоятельность и революционная смелость суждения
характерны для всей его жизни.
С переездом в Москву исследовательская жилка юноши не замедлила о себе
напомнить. Разумеется, научная самостоятельность поначалу более чем скромна.
Вот, например, теоремы геометрии. Константин старался доказывать их без
помощи книг и получал от этих самостоятельных решений огромное удовольствие.