"Марсель Арлан. Зели в пустыне " - читать интересную книгу автора

А я отвечал:
- Да, повезло!
Мгновение спустя он опять восхищался:
- Никого, ты видишь? Даже кошек!
- Повезло! Нет, определенно повезло!
- А мы и не знали, что здесь такое! Не видно даже шпиля колокольни в
деревне.
Только с наступлением сумерек мы вошли в дом; перед камином доска,
положенная на два бревна на манер лавки, кипа соломы около окна - больше мы
не нашли ничего. Одна из дверей вела на сеновал, другая - в пристройку. Над
камином надпись мелом на стене гласила, что Мария Коэфето - самая красивая
девушка в деревне. Эту надпись мы стерли.
Мы не каждый день отправлялись в нашу пустыню. Этому мы посвящали те
четверги,* в которые наши родители не брали нас на виноградник или
конопляное поле. И мы проводили минуты, часы, расположившись в тени елей или
сидя перед камином, в котором потрескивал хворост, и слушая дождь, стучавший
по крыше. У нас были свои игры, которые здесь приобретали особое значение.
Собирая в лесу прошлогодние желуди и шишки, мы делали из них то смешные
фигурки, то целые армии; из деревни мы приносили крышки от разных коробок,
которые, если их спустить на воду соседнего ручейка, становились
флагманскими кораблями. А то Баско внезапно бежал к дереву и взбирался до
самой верхушки. Спустившись со ссадинами на руках и коленях, он произносил
со значением:
______________
* До недавнего времени во Франции четверг был официальным днем,
предоставленным для конфессионального обучения.

- Всегда можно упасть!
А затем принимался насвистывать охотничью песенку, которой научил его
самый заядлый браконьер кантона - его дядя.
Но гораздо чаще, сидя напротив друг друга или лежа на траве, мы
разговаривали о людях, о жизни, которая нас ждет. Что есть Бог? Что
происходит с душой после смерти? И о любви, просто о любви...
- Я могу тебе рассказать, - говорил Баско, - я об этом много знаю.
Представь себе...
Я плохо себе это представлял, знал разве только кое-что почерпнутое из
нескольких прочитанных книжек; и еще, наверное, ощущение той странной
неловкости, что охватывала меня всякий раз, когда в деревне на нашем чердаке
к нам присоединялась сестра Баско.
Я не без удовольствия видел, что и Баско занимают подобные высокие
изыскания... Когда мы в сумерках возвращались домой и встречали кого-нибудь
из наших товарищей, мы чувствовали себя сообщниками, соучастниками,
носителями настоящей тайны.

Русло ручейка было из красноватой мягкой гончарной глины, в деревне
называвшейся "тафон", из которой в школе учили лепить вазу. Однажды нам в
голову пришла идея вылеплять фигурки, и вот уже, сидя на корточках у воды,
мы мяли, вытягивали податливую глину, придавая ей по возможности форму
человечков. Наши произведения, стоявшие на берегу, напоминали процессию:
четверо несли гроб (у нас не было глупых игр), а во главе процессии