"Такэо Арисима. Женщина " - читать интересную книгу автора

необычным. Слегка прищелкнув языком с досады, Йоко хотела разорвать письмо
вместе с переводом, но передумала и разорвала только письмо, где каждый
иероглиф был так тщательно выписан, и бросила его в корзинку.
Сменив ночной халат на скромное платье, Йоко сошла вниз. Завтракать не
хотелось. Оставаться с сестрами ей было тяжело.
В то время как на втором этаже, где жили Йоко, Айко и Садаё, каждый
уголок дышал чистотой и опрятностью, нижние комнаты, которые занимала тетка
с семьей, были грязными и какими-то засаленными. Слабоумный сын ее ничем не
отличался от младенца; от пеленок, сушившихся на веранде, шел горько-соленый
запах, к циновкам на полу прилипли растоптанные остатки пищи. Все это
раздражало Йоко. Она вышла в прихожую. Там сидел дядя, зябко кутаясь в белый
касури* с черным от грязи воротником. Держа сына на коленях, он кормил его
хурмой. По всему полу была разбросана кожура и обрывки бумаги. Йоко слегка
кивнула дяде и, разыскивая свои сандалии, позвала Айко.
______________
* Касури - японская одежда из белой материи с синим узором или из
синей материи с белым узором.

- Ай-сан, - притворно сердитым тоном сказала она прибежавшей Айко. -
Посмотри, как грязно в прихожей. Убери, пожалуйста... Ведь сегодня у нас
гости...
- Ох, это моя вина! Я уберу, вы, пожалуйста, не беспокойтесь, -
попросил дядя, поняв, видимо, намек Йоко.
- Эй, О-Сюн... О-Сюн, где ты там! - грубо крикнул он.
Появилась тетка в кимоно, без оби. "Ну, сейчас начнется глупая
перебранка", - подумала Йоко, представив при этом свиней, копошащихся в
грязи, и поспешила уйти из дому.
Узкая улица Кугидана, застроенная богатыми особняками, была чисто
подметена и полита водой, по ней деловито сновали хорошо одетые мужчины и
женщины. И только перед домом Йоко было замусорено, везде валялись
папиросные коробки, пучки вычесанных волос, видно, здесь давно не мели.
Хотелось, закрыв глаза, пробежать поскорее мимо. Йоко вошла в Японский банк,
находившийся совсем рядом, и попросила выдать ей весь вклад. Затем на
ближайшей стоянке она наняла самого дорогого рикшу и поехала по магазинам.
Она купила материи на кимоно сестрам, сувениры для иностранцев и большой
добротный чемодан для себя. После всех этих покупок денег у нее почти не
осталось.
Уже вечерело, когда Йоко заехала к одному из друзей покойной матери -
Утида, жившему на улице Кубомати в Оцука. Ревностный проповедник
христианства, Утида был человеком весьма одаренным. Относились к нему
по-разному: одни с ненавистью и отвращением, словно к ядовитой змее, другие
почитали его, как пророка. Шестилетним ребенком Йоко с матерью часто бывала
у него. С детской непосредственностью она говорила тогда все, что взбредет
на ум, и ее невинная болтовня развлекала Утида, вынужденного держаться
особняком от людей. Йоко умела рассеять даже самое мрачное настроение Утида,
стоило ему увидать ее, и складки у него на лбу разглаживались. "Опять пришла
обезьянка", - говорил он, гладя ее коротко стриженные блестящие волосы.
Вступив в "Женский христианский союз", мать Йоко весьма быстро захватила там
бразды правления и развернула бурную деятельность, стремясь расширить
"дело", - вовлечь в "Союз" иностранок-миссионерок и знатных дам. Утида был