"Нора Борисовна Аргунова. Не бойся, это я! (рассказы) " - читать интересную книгу автора

- Крик!
Крик - это и стало его именем.


* * *

Пышная сойка уверенно, с пренебрежением к мелкоте, слетела прямо на
воробьёв, и они брызнули кто куда. Сойка затолкала жёлудь в рыхлую сырую
землю, отпрыгнула, взяла палый лист, накрыла сверху. Подобрала прутик,
уложила на лист... Пришла осень.
Осень наступила, а я ещё не видела, чтобы Крик долбил деревья. Он
легонько постукивал по коре, зевал по сторонам и, если не было подачек,
улетал. Я считала себя виноватой. Зачем приучила его к лёгкому хлебу? Зачем
баловала? Не пережить ему зимы...
Но тот хлеб, которым кормила его я, он все-таки учился обрабатывать.
Он пользовался на дубе отцовской кузницей - наростом с ямкой посредине. Я
видела, как он вложил туда корку. Она сразу выпала. Крик соскочил, поднял
её, вложил, ударил - и она очутилась у него в клюве. Хлеб почему-то не
держался в кузнице, и я не могла понять, каким образом у других такая
работа ладится.
Но упорство у дятлов в натуре. Если хлеб вываливался, Крик успевал
прижать его к стволу грудью и так склёвывал. Следующий кусок опять
заталкивал в кузницу, и всё начиналось сначала...
Между тем сад отцветал. Опустилась и поблёкла бузина, её яркие гроздья
сморщились в комки. Подкашивались длинные стебли иван-чая, сошли его цветы,
отлетел и пух, а тот, что остался, был всклокочен дождём и ветром.
Дятлёнок сунул в кузницу хлеб и не отщипнул, а вывинтил крошку. Кусок
остался на месте. С новой для меня ухваткой Крик вбил кусок поплотнее,
вывинтил ещё, и когда вывинчивал, то щурился от усердия.
И я перестала его кормить. Пускай добывает своих червяков и личинок.
Пусть учится как следует. Зима идёт!
Дожди трамбовали размокшую листву. Она чернела, сливалась с землёй,
сыпались новые листья, чтобы тоже обратиться в почву. Давно пропали
зяблики. Синицы и поползни появлялись редко, нет воробьёв, не видно и
дятлов. Оголявшийся дуб не походил больше на гостиницу.
Настал день, когда я разложила на койке рюкзак и начала собирать вещи.
В комнате было сыро, холодно, среди дня стояли сумерки. Я принялась
связывать книги.
- Крик! - донеслось из-за окна.
Он сидел на обломанной ветке и ждал. Я не выдержала, кинула в форточку
печенье. Крик только проследил, как оно упало. В форточку дуло, я
притворила её, а он за мной наблюдал.
Я заметила, что красный лоб - признак юности дятла - начал у него
чернеть. Крик повзрослел, но по-прежнему оставался небольшой, лёгкой
птицей. И опять я подумала о зиме.
Затем я увидела, как он встрепенулся, расправил и почесал крыло и живо
перескочил с сучка на ствол. Он согнул шею так круто, что его затылок стал
острым, и взялся за работу. Как он долбил! Он что-то выбивал из-под коры,
вывинчивал, вышибал, и тело его содрогалось, а хвост каменно упирался в
ствол.