"Нора Борисовна Аргунова. Не бойся, это я! (рассказы) " - читать интересную книгу автора

окрестность и вернуться домой самыми глухими тропами.


Волчица выбралась было на тракт, но её поразил незнакомый звук, и она,
крадучись, опять вступила в лес.
На проталине, окружённой редким голым кустарником, серая на оттаявшей
землисто-серой листве лежала лосиха. Она облизывала телёнка, который громко
чмокал, хватая и не умея ещё удержать сосок.
Волчица ползла, и сырое, приторное тепло новорождённого заволакивало
ей ноздри.
Отчаянным годовалым переярком, выйдя до зимы из-под опеки родителей,
занятых новыми детьми, она с братьями рыскала, бывало, по тайге и воровала
телят у зазевавшихся лосих. Удалое время! Безнадзорная и бездомная, вольно
бродила шалая компания. Драки и примирения, возня, баловство, лёжки на
тёплой летней земле. И охота.
Случалось, молодые волки отнимали лосёнка, действуя собранно, как их
учили взрослые, налетая и отвлекая лосиху, помогая один другому.
Взъерошенная лосиха напрасно крутилась тогда над своим телком, в отчаянии
выбрасывая во все стороны бронебойные копыта. Ни треск веток, ни взвизг
попавшего под удар волка-переярка - никакие звуки схватки не имели в то
время значения. В какой ужас привёл бы сейчас волчицу этот шум неподалёку
от места, где запрятаны её дети!
И телёнок, который оказался рядом с нею, не вызывал привычных
побуждений. Она только внимательно следила за тем, как он бьётся, вставая,
как утверждается на растопыренных, дрожащих ногах. Лосиха мирно вылизывала
вымя, иногда поворачивая длинную морду, чтобы взглянуть на него.
Покачиваясь и приседая, лосёнок направлялся в сторону волчицы. За пнём
она не видна была лосихе, и ветер не доносил волчьего запаха, но телёнок
различил какое-то движение и заторопился. Он ещё не отведал материнского
молока и не знал, кто его мать. Где искать молоко, к кому бежать, он не мог
разобраться. Среди сумятицы младенческих представлений чётким было одно:
мать должна двигаться; тот, кто движется, может оказаться матерью и
накормить.
Жалобно ноя, заваливаясь и выправляясь на неверных ногах, лосёнок
спешил к волчице.
Он подошёл и вытаращился близоруко. Его тощее тело подалось вперёд, он
вытянул голову с мокрым курчавым лбом. Волчица не спускала с него
ошарашенных светлых, блестящих глаз. Одна её напрягшаяся лапа упёрлась в
древесный корень, грудь оторвалась от земли. Лосёнок шагнул. Волчица
покосилась на лосиху, ползком попятилась, встала.
Лосёнок хотел встряхнуться, потерял равновесие и упал. Волчица
вздрогнула. Нервная волна прокатилась по её туловищу, хвост повис и замер.
Она смотрела исподлобья, не мигая. То, что в ней сейчас происходило и что
люди назвали бы бессознательным затормаживанием рефлекса, быть может,
называлось разумом и внутренней борьбой.
Лосиха, со злобно прижатыми к затылку ушами, метнулась к волчице. Та
отлетела; извернувшись в воздухе, бесшумно приземлилась и на подогнутых
лапах пустилась прочь. Слитный шум ожившего утреннего леса был для неё
разъят, и один влекущий звук - слабый голос лосёнка - долго ещё терзал
волчье ухо.